– Ты? Откуда? Как?! А где…
Она охнула, заметив возле лежанки тело со спущенными штанами, потом перевела взгляд на два других тела, вздрогнула и снова посмотрела на меня:
– Это ты их?! Там еще один был!
– Был и нет. Успокойся! Попей водички, – я подал ей бутылку. – А потом расскажи, что тут было. Нам сейчас вызывать группу, так что лучше ты мне заранее расскажи, что случилось.
А случилось, как она рассказала, не совсем то, что мне увиделось с первого взгляда. Вернее, то, но, в общем, все я сделал правильно, хотя и не совсем верно оценил ситуацию.
Надя знала насильника. Это был ее бывший муж Витька. Он нашел ее в этом ларьке, кто-то, видимо, подсказал. Он как раз «откинулся» с зоны, где сидел за хулиганство – разбил голову прохожему, сделавшему замечание за пьяный мат. Дали три года, отсидел год и вышел – за хорошее поведение скостили. Первоходок, так что это бывает.
Бухал с корешками, такими же уродами, как и он. Пить стало нечего, пошли к бывшей жене Витьки требовать спиртное. Она отказала, и тогда бывший муж сказал, что возьмет все сам, а ее еще и трахнет вместе с друзьями – по очереди. Потому что она точно шлюха – развлекалась с мужиками, пока Витя тянул срок. Ну вот и потащили ее в подсобку. А дальше она не помнит. Сопротивлялась как могла, а когда он дал ей в нос – потеряла сознание.
Когда я спросил Надю, какого черта распивочная работает по ночам, она пояснила, что у ларька сменились хозяева. Его купил некий Геворг Мовсисян и потребовал, чтобы продавщицы торговали и ночью – нужно ведь отбивать цену ларька! Раньше ночью не работали, а на этой кушетке (она показала на лежак) спал сторож, который гасил свет, запирал дверь и сидел в ларьке безвылазно до шести утра. Ну, вот и все.
Действительно – все. И теперь нужно было решать, как выкручиваться из ситуации. Четыре трупа – не хухры-мухры. Предстоит расследование, да еще такое, что мало мне не покажется. Одно дело – если меня собирались убить, и другое – если я убил того, кто хотел изнасиловать женщину и не угрожал жизни ни ее, ни моей. И не просто женщину, а бывшую жену.
Надо сказать, что в головах обывателей до сих пор витает такое заблуждение, что жену, пусть даже и бывшую, можно трахнуть и помимо ее воли. Мол, жена же! Ей положено раздвигать перед мужем коленки! Хотя даже законная жена всегда может подать заявление об изнасиловании, и мужа посадят. Люди в это не верят: «Как это так, это же жена!» Но точно знаю, что на весь Союз или теперь – на всю Россию имеется несколько таких фактов. Сажали, да. При неопровержимых доказательствах. Нельзя насиловать даже жену!
А тут еще одна проблема: попытка изнасилования – это не само изнасилование. Вот если бы я дождался, когда он ей присунет, да не просто присунет, а еще и кончит в нее – тогда да! Неопровержимо! А сейчас? Может, он ее просто хотел поцеловать? Соскучился!
Двое при этом держали? Ну и что? Он же не изнасиловал! Это было просто хулиганство!
Девушка что говорит? Хотел изнасиловать? Да это она своего любовника спасает! Оперативника! Они ведь знали друг друга раньше! Ее коллега по работе показала – этот оперативник расспрашивал о девушке, интересовался ею. И, скорее всего, был ее любовником! А убил бывшего мужа потому, что приревновал!
Я сел на табурет в углу подсобки и замер, глядя на взволнованную, дрожащую Надю. Впрочем, она уже заметно успокоилась и смотрела на меня вполне осмысленно, и даже с некоторым обожанием, и точно – с надеждой. И тогда я решился. Все зависело от нее!
– Вот что, подруга моя дорогая… – начал я задумчиво и тут же споткнулся, увидев, как порозовели Надины щеки. Ну надо же! Когда лежала передо мной практически голая, хоть бы чуть порозовела! А теперь, когда я назвал ее подругой, вдруг взяла да распереживалась! Подругой? А разве я не за этим ехал? Хм, кстати, вот чем ее можно связать, чтобы держалась, не сдала!
– Слушай меня внимательно, моя дорогая! – снова начал я, не обращая внимания на расширившиеся глаза девушки. Кстати, а ведь ей максимум двадцать два – двадцать три года! А может, и меньше… Мне казалось, она постарше. Или я ориентировался по Тане? Той-то уже под тридцатник.
– Ты должна будешь сделать вот что!
И я коротко обрисовал ей то, что она должна сделать. А потом добавил, что скоро найду ее и мы поговорим. Что я ехал к ней, хотел ее увидеть, так как запала она мне в душу. Коротко и почти правда. Почти. Потому что настоящей правды вообще нет в целом свете. Я это знаю точно.
А потом я ушел. Сел в машину и уехал, не оглядываясь, положившись на волю волн. Куда вынесет, туда вынесет. Если ее все-таки расколют – а что она знает? Что видела некоего милиционера, который ей понравился. Год назад видела. А сегодня он пришел и спас ее от насилия, убив всех насильников. Ну, знает она мое имя – и что? Скорее всего, напарница ей сказала, что искал ее некий Андрей. Хороший опер сможет связать ниточку, потянуть и выудить мою личность на свет божий. Но, во-первых, это хороший опер. А хороших оперов не так уж и много.
Во-вторых, даже у хорошего опера должна быть мотивация. Он должен хотеть, очень хотеть найти убийцу. А какая мотивация найти убийцу насильников, уголовников, кроме служебных обязанностей и яростных воплей начальства? Личной – никакой. Только порадуются, что город стал немного чище.
Ну, хорошо – нашли. Вычислили. Так докажите, что это сделал я! Девушка? Да она обозналась! Мало ли что она показывает! Кто-то еще видел? Нет? Темно было? И вы думаете, ваши обвинения прокатят в суде? Да я лично раздолбаю эту вашу херь просто-таки вдребезги! Без всякого адвоката! Лучше адвоката! Я же мент!
Нет, не будут педалировать расследование, если нет особой заинтересованности. Ну да, повесить на отдел висяк – хорошего мало. Но мало ли их таких, висяков? Одним больше, одним меньше. Газеты пошумят, либеральные потребуют найти убийц, обвиняя милицию в плохой работе. Криминальные листки посмакуют факт того, что некий герой-одиночка уработал четверых отморозков. Построят версии, а потом все успокоится, как это было и будет всегда. Теперь каждый день сообщения о разборках да массовых драках, перестрелках и убийствах! Так что убийство в каком-то там занюханном ларьке никак не тянет на долговременную новость. Впрочем, посмотрим,
