От праздных ошалелых мыслей его отвлек повторившийся звук тяжелого удара. И тут же раздался недовольный голос:
– Остолоп! Хочешь завалить нас в этой берлоге?!
Знакомые лисьи нотки и хазарский акцент мигом выдали обладателя голоса. Выглянув из-за накренившейся конструкции, больше всего напоминавшей строительные леса, он искренне пожалел, что чудесный нордский шлем, верой и правдой послуживший ему наверху, там же и остался. Нордов было пятеро. Четверо диковатого вида викингов таскали какие-то увесистые тюки, складывая их на ровной, как стол, платформе, что стояла на дороге-лестнице. Еще один, явно не из их числа, поблескивал в тусклом свете лениво чадящих со стен ламп узнаваемым серым непробиваемым доспехом, укладывая эту поклажу. А по гладкой полированной поверхности длинной каменной мостовой, заложив руки за спину, нетерпеливо шагал Илдуган. Некогда аккуратно уложенное на его голове дерево из черно-белых волос сейчас заметно растрепалось и больше походило на пожухлую ботву репы.
«Ну, с тобой-то, тархан, я еще потолковать хочу», – злорадно подумал Тверд, прижимая оружие к плечу и наводя на единственного в этой компании автоматчика. Сдернуть с плеча повешенный на нем автомат тот не успел. Яркая вспышка, мягкий хлопок – и норд, дернув головой, отлетел назад, сверзившись бесполезным грохочущим железом кулем с загруженной тюками платформы.
– Я же просил – осторожнее! – взвился было хазарин, но на удивление резво смекнув, что дело тут нечисто, с проворством таракана метнулся за громоздкие, едва не в человеческий рост тюки, сложенные в пяти шагах от него. И исчез из поля зрения.
Зато остались норды. Эти оказались куда менее проворны и сообразительны. Двое из них без особых церемоний, словно не на них только что шипел Илдуган, призывая к осторожности, выпустили из рук увесистую свою ношу. Аскетичной формы сундук громыхнулся об пол, а хирдманы потянули из ножен оружие. Другая пара тягловых нордов так и осталась стоять на месте, замерев с вытаращенными глазами и явно не понимая, что теперь делать.
Этих он решил оставить на потом. С шустрыми да башковитыми разбираться нужно было в первую очередь.
Едва завидев тонкий красный луч, который уперся одному из них в грудь, норды сделали маневр Илдугана, только с точностью до наоборот – хищно рванули с места. Будто свет этот придуман был исключительно для их удобства, а вовсе не наоборот.
Но и Тверд хорониться от этих сыроядцев вовсе не собирался. Он вышел им навстречу, подняв в их сторону чудный свой самострел.
Первого уложил шагов за десять. На таком расстоянии тот мог и не пытаться увернуться: свистнувшая в воздухе смерть пробила ему кожаную броню на груди и заставила сложиться вдвое. Второй, яро взревев, молодецки замахнулся – и массивный круглый щит слетел с его руки. Окованный железом край врубился в идущего навстречу Тверда, выбивая из груди дыхание, а из рук – автомат. В следующий миг нурманн уже был около него, с коротким замахом нацеливая жало меча в горло нежданному врагу. Судя по звуку, недогадливая пара нордов тоже решилась наконец на бурное проявление активности и также бросила на землю ларь, хватаясь за оружие.
Спасла его снова шуйца.
Она невидимым глазу движением метнулась навстречу остро отточенной опасности – и сжала острие клинка в кулаке, остановив его в вершке от горла кентарха. Который уставился на свою руку примерно таким же очумевшим взглядом, что и норд. Оба прекрасно понимали, что у обычной руки меч попросту отсек бы пальцы. А с этих кровь, конечно, потекла, но очень уж нехотно, совсем скупой струйкой.
Первым из оцепенения вырвался Тверд. Хватанув валявшийся под боком автомат, он громыхнул из него нурманну прямо в грудь. И не успело его тело упасть, как следующие выстрелы отправили в нордскую Вальхаллу двух тугодумов, которые ринулись в нападение-то менее резво. Впрочем, судя по топорам, не выпущенным из рук даже после смерти, и эти двое выторговали у Одноглазого достойное место на его пиру.
– Илдуган! – подходя к недогруженному возу, на который так и не были поставлены последние два ларя, дурным голосом возопил на все подземелье Тверд. – Выходи, собака. Все норды мертвы! И войско их разбито! Все кончено.
– Да неужели?
Насмешливый голос раздался за спиной неожиданно. Сначала он увидел массивный темный силуэт, что шагал к нему с той стороны, куда убегали загадочные железные колеи. Потом человек вышел в неверный свет ламп, и кентарх глухо ругнулся сквозь зубы.
Хёгни.
Живой и здоровый.
Правда, насчет здоровья тут же, едва предводитель нордов подошел еще ближе, возникли довольно увесистые сомнения. Не станет целый да невридимый человек закрывать половину головы специально сработанной железной маской, выполненной, похоже, из того же металла, что и все доспехи у его стрелков. Чтобы не особо контрастировать с замершей на ней личиной, он и уцелевшей половиной лица двигал едва-едва. А может, испытывал сильнейшую боль от малейшей мимики – кто ж его знает? В любом случае личина, казалось, покрывала не одну сторону его вражьей морды, а всю физиономию. Без сбритых усов и шевелюры, с лысым черепом и выскобленным подбородком, нурман выглядел еще мрачнее, чем ему обычно удавалось.
Но самое жуткое – это был его глаз, который тускло светился красным на железной стороне лица. Отчего-то не покидало ощущение, будто им норд видит его, Тверда, насквозь.
– Да как же тебя убить, сучий сын, – проворчал Тверд, наставляя на викинга свой автомат.
– Хотел спросить тебя о том же, – даже голос его изменился, будто огонь тогда опалил не только кожу лица, но и язык с горлом. Хотя, вероятнее всего, так оно и было. – На сей раз ты один, без своей маленькой свиты?
– Думаю, сегодня справлюсь и сам, – сказал беглый кентарх, направляя тонкую нить красного света прямо в лоб норда. В ту его часть, где железо сходилось с живой плотью.
– О! Я гляжу, наш общий гильдийский друг не удержался и посвятил-таки тебя в некоторые тайны этого мира.
И Хёгни сделал широкий шаг навстречу.
Давать ему возможность приблизиться Тверд не намеревался. На коротком выдохе он нажал на спуск самострела.
Щелчок.
Точно таким же звуком его «порадовал» разрядившийся наверху пистолет.
Похолодев и сквозь зубы ругая на чем свет стоит «драное оружие вонючих гильдийцев», Тверд нажал на крючок еще пару раз. И услышал точно такой же жалкий
