А чтобы ни у кого не оставалось сомнений, диверсанты разбросали листовки за подписью самого товарища Вальтера Эйгера.
Теперь все это уже на бумаге, значит, проверили. Оставалось сложить два и два. Если рейхсфюрер СС публично признает Германское сопротивление своим детищем, ждать пощады от взбешенного и напуганного насмерть Гитлера не придется.
Kamerad Мюллер вчистую переиграл своего бывшего шефа. Однако игорных столов в казино под названием «Третий Рейх» куда больше, чем один.
* * *– Гиммлер не смог развалить Национальный комитет, не взорвал Горгау, зато взял свое в Хрустальную ночь. Теперь ему ничего не грозит, всякие надежды на либерализацию Рейха забыты. СС снова в фаворе. А Гитлеру уже никто не поверит, даже если он выступит за создание еврейского государства в Палестине. Слишком много крови.
– Хрустальная ночь – это смертный приговор Рейху, kamerad Рихтер. Правительство США заморозило кредитные линии, а для всех евреев мира Адольф стал хуже Амана. Теперь мы знаем, что делать. Бить, бить и бить! Сначала Гиммлера, чтобы обезглавить СС, а потом и его шефа. Поэтому, мы сейчас должны быть едины, как никогда. Вы смогли что-то узнать о короле Августе и его банде реакционеров?
* * *За окном по-прежнему накрапывал дождь. Звенел колокольчик у дверей, в паб входили любители славного эля из пивоварни «Harveys», что в Сассексе, официанты оживились, заскользили по залу. Никому не было дела до двух эмигрантов, сидевших за столиком в самом углу. Август Виттельсбах мелкими глотками прихлебывал пиво и думал о том, что точную границу между подпольем и тайной полицией провести и в самом деле нельзя. Его собеседник – такой же Гиммлер, только чуть менее удачливый. Национальный комитет Свободной Германии, кто бы туда не вошел, станет обычной эмигрантской говорильней. В подполье можно встретить только крыс!
…В Горгау почти получилось. Если бы подготовить все заранее, запасти оружие и боеприпасы, связаться с другими «кацетами»! Тогда можно вызвать на бой весь Лейбштандарт. И не факт, что обергруппенфюрер СС Йозеф Дитрих одержит победу.
– Кое-что узнать удалось. Король Август, Первый сего имени, заявил, что его не интересует закулисная возня. Это не путь к победе. В лучшем случае Национальный комитет вернется в Германию уже на руины, в обозе оккупантов. Тогда будет уже поздно думать о спасении страны.
– Что же интересует короля?
– Бавария.
5Леди Палладия Сомерсет шла по серебристой дороге, что пролегла над всеми мирами. Узкая светящаяся неярким огнем лента вилась, словно горный серпантин, уводя к самому подножию Небес. Идти легко – шаги отдавались еле слышным эхом, на душе царил покой, память спала. Дальше, дальше, дальше, дальше… Серебро ложилось под ноги, исчезла спутница-боль, и лишь в самой глубине души маленьким черным клубком затаилось нечто, пока не имеющее имени. Беспокойство? Тревога? Сомнение? Пока это не мешало, как и то, что губы напрасно пытались по привычке ухватить клочок воздуха, а сердце застыло камнем.
Ни ночи, ни дня. Безмолвный призрак на безмолвном пути.
Но вот что-то изменились, не в мире, в ней самой. Острой ярко горящей искрой вернулась боль, обожгла затылок, а потом в груди что-то вздрогнуло. Раз, другой, третий…
Забилось сердце.
Пэл остановилась, взглянула вокруг, ничего не понимая…
– Идите, идите! – громким шепотом подбодрил некто незримый возле самого уха. – Стоять здесь нельзя!
Она послушно сделала шаг, но разум уже проснулся, пока еще беспамятный.
– Слева, – задумчиво проговорила она. – А кто из-за левого уха советы подает?
Поднесла руку ко лбу…
– Напрасно намекаете, – отозвался шепот, но уже с упреком. – Вы же образованный человек! А крест творить не надо, не положено здесь. Вы идите, идите, а если вопросы есть, отвечу. Я на этой дороге вроде диспетчера. Много вас тут, потому и останавливаться нельзя, чтобы прочим не мешать.
Любопытство – старшая сестра разума. Пэл попыталась оглянуться на ходу.
– Ни-ни! – одернул голос. – Никого не увидите, и это не положено. Я обычно не вмешиваюсь, но некоторые случаи бывают особыми, вроде вашего.
Она поглядела вперед на уводящую во тьму бесконечную серебряную ленту и попыталась сложить все вместе.
– Сердце бьется, значит, не умерла. Но я не на Земле и не в космосе, не в Монсальвате…
Слово, произнесенное вслух, внезапно вспыхнуло ярким оранжевым пламенем. Монсальват – «Транспорт-2»! «Полярная звезда», синеглазая девушка за пультом, посадочные огни Лейкенхита.
«И это твоя победа, Худышка…»
Вспомнила! Ускорила шаг, закусила губы. Думать продолжала вслух – так легче.
– Не дышу, не на Земле, какое-то чучело под ухом, но сердце бьется. Дядя Винни наверняка привез в Лейкенхит хороших врачей, заранее озаботился. Значит, жива? Тогда почему я тут? Эй, мистер диспетчер!..
– Я здесь и не здесь, я везде и нигде, – обиженным тоном откликнулись слева. – Я тенью скольжу по прозрачной воде; мой голос так сладок в ночной тишине…
– Хаким Абулькасим Фирдоуси Туси, – перебила Пэл без малейшего почтения. – Будьте любезны исполнять свои служебные обязанности, а не хвалиться интеллектом. Еще бы арию Мефистофеля спели!..
В ответ громыхнул гром.
– Вот вы, значит, как? Ладно…
Серебристая дорога исчезла. Тьма… Что-то больно толкнуло в спину. Пэл протянула руку и нащупала ткань, за которой было что-то твердое. Лежала она тоже на ткани, укрытая до самого подбородка тяжелым покрывалом.
– Крышка гроба, – прокомментировал голос. – Вашего гроба, леди Палладия Сомерсет. Откуда взялся? О-о, это несложно. Когда вашему супругу сообщили, что у вас, извините за подробности, остановилось сердце, он, знаете, о чем подумал? О похоронном бюро. Очень престижное, в Хэмстеде, он там бывал, когда хоронил дядю. Я туда тоже наведался и подобрал нечто подходящее. Полированный, с бронзой! Вашему мужу определенно понравится.
Пэл поняла, что может дышать, но воздух под тяжелой крышкой был горек и затхл. Каждый вдох и выдох отзывался болью.
– Между прочим, я могу вас продержать здесь сколь угодно долго, хоть целый год. Вы будете умирать, но не умрете. Кстати, мы сейчас в фамильном склепе Сомерсетов, так что нас никто не потревожит. Осознали?
Она попыталась вспомнить молитву, которую читала няня, но мысли путались.
– Не выйдет, – хохотнули из-за крышки. – Место не слишком располагает… Вы как думали? Все в горних пределах решается? Не-е-ет, у нас, извините, Царствие. Решение принимаем мы, наверху лишь утверждают, главное – обоснование подобрать. А это мы умеем, поверьте. Ваше дело слушать и повиноваться. Ну, что осознали?
Осознала… Но вместо страха внезапно ощутила холодную бешенную ярость, наследие герцогов Мальборо. Ей не дают воззвать к Творцу! Молиться нельзя, но… Можно иначе! К Тому, кто создал небо и землю, много путей. Она – англичанка!
Дышать было трудно, но Пэл, собрав остаток сил, шевельнула холодеющими губами:
Солнце садится
