Дублер… Хм-м. Надо понять, кто именно этот дублер. Если не устранить его перед исчезновением – все будет зряшно. Посла убьют без меня…
Мысленно я перебирал новые и старые лица в посольстве.
…Коммуникатор заорал кошкой, которой наступили на хвост. Проклятье. Что-то срочное – общегражданский канал отключен. Не хотелось, чтобы мешали. Повстанцы бы связались по другому аппарату – одноразовой предоплаченной дешевке, скучавшей на столе.
Стукнул пальцем по экрану – и обомлел.
Передо мной предстало небесное видение. Черные волосы обрамляли строгое бледное личико. В глазах пылали ярость и… какое-то иное чувство. Жалость? Нет, серьезно?
– Сергей Афанасьевич, – холодно поприветствовали меня.
Я уже стоял навытяжку, одуревший, чуть не проглотивший сигарету, которую в результате выплюнул на пол.
– Ваше Величество… – начал. Перебили.
– Молчите, Сергей Афанасьевич. Игра закончена. Операция отменяется. Вы меня понимаете? У Владимира Конрадовича хватило ума не предпринимать никаких действий, кроме разговора с вами, а сейчас прийти с повинной и взять на себя ответственность. Операция – отменяется, господин… штаб-ротмистр.
Странно. Я ожидал услышать скорее «рядовой». Или «подозреваемый». Положим, решила понять и простить.
Зачем тогда звание?
Ничего не понимаю.
– Ваше Величество, разрешите обратиться?..
– Не разрешаю. Ладно, я ждала этого от Шталя. Гордыня имеет свойство затмевать разум. Но вы-то, вы… У вас была мораль. Этика. Успокойтесь. Владимир Конрадович высказал свои соображения, и они приняты во внимание. Решение отменено. Не из-за бреда о святых. Опасных компромиссов не будет, будьте покойны.
– Вам не нужно отчиты…
Она перебила, сказав то, что я вовсе не ожидал услышать.
– Что ты сделал с собой? Во что превратился? – повторила она мои собственные мысли. – Пусть ты работал со злом, на грани зла, но никогда не переходил ее. Операция окончена, пока никто, повторяю, никто не пострадал.
Одурело потянулся за сигаретами, забыв про этикет. Снявши голову…
Что-то мне эта беседа напоминала. Спецкурс по переговорам с террористами в Конторе, вот что. Рацио, эмоции, посулы – полунамеками, чтобы не казалось, что покупают; повторы для усиления…
Черт! Дерьмо попало в вентилятор.
– Постойте! Никакой операции не было. Повторяю – не было, – заявил громко и четко. – Возможности имелись. Не решился. Если вы изучите логи моего комма, вы увидите…
– Не было?
– Не было, Ваше Величество. Я дурной христианин. Я научился убивать за ананасы. Но только вооруженных противников.
Огонек догорающей сигареты добрался до губ. Захлебнулся, чуть не подавился и пребольно обжег язык. Еще один окурок присоединился к первому на полу.
Государыня не выдержала и улыбнулась – ясно, светло, как умела лишь она.
– Забавный способ гасить сигареты. Пресловутый латиноамериканский мачизм? Теперь серьезно: вы можете ответить на один вопрос?
– Так точно, ваше-ство, – язык, зараза, мешал нормально говорить.
– Если операции не было, какого лешего делает у меня на экране какой-то свихнувшийся ксендз?!
…Мне стало плохо. Я начал понимать, что случилось.
6. «In hoc signo vinces»
Движки тактического экзоскелета мягко ударили в спину. Полы огнеупорного сюртука взлетели крыльями.
Я опустился на очередную горгулью, вцепившись гравизацепами на перчатке прямо в ухмыляющийся череп.
Стильно. И очень жарко.
Экзоскелет был хорош – прыжковые движки, гравизацепы и усилители движений от боевого скафандра, легкий броневой нагрудник, все это издали смотрится вполне по-граждански – ну сюртук и брюки у сударя странные, с кем не бывает?
Вот только на применение в тропиках конструкторы не рассчитывали. Или рассчитывали, но на комфорт пользователя им было наплевать.
Выживет – и ладно.
Коснулся комма. Военный атташе Полянский отозвался с готовностью:
– Статус?
– Один прыжок от собора. Перекличку окончили?
– Так точно. Не хватает Терезы.
– Мать ее… Говорил Трифоновичу: не бери местных.
Но от сердца отлегло. У Диего имелся свой человек в посольстве.
Самодеятельность Диего, вовсе не запасной план Шталя. У Владимира Конрадовича всегда есть запасной план, такой человек. До сих пор не верилось, что к этой задаче он подошел спустя рукава.
…Времени на раздумья не осталось.
Оглянулся. Крыши вокруг усеивали серьезные ребята в таких же нелепых одежках, что и я. Переключил канал комма.
– Повторяю, – сообщил я. – Заложника держат в алтарной части. Вхожу с грохотом через витраж над ней. Отвлекаю разговором. Остальные – через крышу. Тихо. Они не ожидают прыжковых двигателей, только в головиде на них смотрели. Если на базаре съехать не удастся – кладем всех наглухо, поджигаем сарай и уходим. Нас тут не было, если кого-то возьмут… лучше, чтобы вас не брали живыми.
Глянул вниз – суровые типы в гражданском с белыми нарукавными повязками и при автоматах теснили народ подальше от капища.
Повстанцы.
Диего-Диего, тебе никто не говорил, что не стоит держаться обговоренного с противником плана?
Витраж разбился красиво. Толстенный, так что таранить его было явно дурной идеей. Зато небольшой направленный заряд почти не грохнул.
Я желудком чувствовал, как утекает время. Вот-вот здесь будет полиция. Армия. Все шло кувырком, и оставалось только катиться вниз и молиться.
Повстанцы ждали атаки со стороны входа. Замешкались, когда я опустился на землю одновременно с осколками. Вот только палить будет явно дурной идеей – трое у алтаря, стволы направлены на стоящего на коленях посла.
Перед ним – Диего, напяливший патерский воротничок на камуфляж.
Вспомнилось: «Христос» означает «помазанник». Император – помазанник Божий. Несмешная пародия на католическую евхаристию – прямо передо мной.
Но много их. Много. Покрошат и посла, и меня. Невзирая на нагрудник.
Поднял руки.
– Как поживаешь, падре? – спросил ернически.
Скупой жест Диего – не стрелять. Это хорошо, это очень хорошо.
– Давай поговорим, – предложил. – Какого беса ты творишь, падре?
– Ты знал, это временный союз, – сказал маленький человек. – Дела – отменно. Что ты видишь вокруг?
Странный вопрос. Архитектура – как в католическом храме, за который капище принимали его прихожане. Злая карикатура на церковь – распятие со скелетом на нем, скульптуры святых выполнены в том же стиле…
Несколько тел в проходе между скамьями – гражданские и повстанцы вперемежку.
– У строителей бедная фантазия. Черепа, черепа… – побольше machismo в голос, тут это любят.
Еще одну сигарету, что ли, проглотить? Вдруг поможет: слушаться начнут?
– Согласен, мерзость, – кивнул Диего. – Мы ее снесем. Как и договаривались. Просто программа расширилась. Согласись, не каждый день в руки приходит такой заложник.
– Такой – это какой? Вы не переоцениваете господина посла?
– Ну что вы… Он же без пяти минут тиран половины мира. Я, кстати, не имею ничего против Российской империи, вы не самый худший вариант. Ну, почти ничего. Согласитесь, использовать чужие войны ради ананасов для зажравшейся столицы, пока планета перебивается с хлеба на воду, – несколько цинично.
– А кто поставляет им эти хлеб и воду?
– Это не оправдание.
– Людям в принципе не нужны оправдания. «Не судите», слышали? Но вы действительно ошибаетесь насчет господина посла. Его вариант рассматривался, но был отвергнут.
– Мои люди в вашем посольстве считают иначе. Но я начинаю вам верить. Мы всего-то попросили великую, могущественную Империю, которая, кстати, практически не угнетает своих жителей, надавить на деспота Дрендо, чтобы тот сдал полномочия
