Он помог ей добраться до противоперегрузочного кресла – место пилота было единственным, не пострадавшим от шрапнели. Уцелевшим глазом Ламия осмотрела Илью – тот был целехонек. Снова показав ему «отлично», она взялась за восстановление управления. В момент, когда их настигла шрапнель, они летели кормой вперед – тормозили. Выстрел был со спины, вдогонку, так что основной удар принял на себя жилой отсек. Двигатель не пострадал. Ламия запустила его по резервным каналам управления и текстом – через планшет – дала Илье понять, что они потеряли час торможения, так что перегрузки будут «ого-го!», а в земную атмосферу они войдут жестко, с включенным двигателем, с корпусом-решетом и разложенными посадочными ногами, чтобы хоть как-то затормозить, причем ноги наверняка оторвет набегающим потоком… Илья кивнул и сменил дракона в кресле. Он точно не выживет без него, но вот выживет ли Ламия? Он не знал.
Вход в атмосферу был как спуск в ад. Неделю спустя Илья скажет, что, собственно, это и было спуском в ад, но тогда, в верхних слоях атмосферы, корабль трясло так, что чуть голову не оторвало. Ламия соорудила себе лежанку из мешков в задней части отсека. При ней был рюкзак с тем немногим, что уцелело из снаряжения.
Удар о землю был ужасающим. Это было так называемое торможение двигателем, потому что двигатель смяло первым, потом инерция жадно скомкала двести метров сварных конструкций, соединявших двигатель с жилым отсеком, и вот уже в посадочный кратер врезалось яйцо жилого отсека, ослабленное шрапнелью. Оно смялось и разошлось по швам. Раскрылось исковерканным лотосом, явив пылающему миру пестик цветка – изогнутый обломок осевой балки, к которой было прикреплено кресло пилота.
Фигура в скафандре, распятая на ремнях безопасности, пошевелилась. Щелкнули пряжки – кнопки в подлокотниках еще работали. Илья, весивший в семь раз больше привычного, рухнул к основанию «цветка». Тяжесть была необоримая. Полная гравитация – он не был к ней готов. Там, на дне, провалившись под мешки, в изломанной позе лежала Ламия, все еще держась за рюкзак. Отобрав его, Илья надел его на себя, потом вытащил из кармана шнур и накинул на грудь дракона петлю. Он не сможет ее нести, но тащить попробует. Оглядевшись, Илья заметил, что в стенке отсека прошла трещина, через которую можно протиснуться. Обливаясь потом, он подтащил Ламию к пролому и нечеловеческим напряжением сил вытолкнул в кратер. Затем вылез сам. Она лежала на раскаленных обломках, огнестойкий шнур успел оплавиться. Вытягивая Ламию за собой, Илья начал восхождение из кратера. Полчаса спустя он был метрах в ста от места падения, но продолжал двигаться, стараясь убраться подальше. Через пять минут Илью сбило с ног ударной волной – с неба в посадочный кратер ударил луч лазера, испарив все в радиусе пятидесяти метров.
Когда он очнулся, была ночь. Шнур был все еще в его руках. По нему он нашел тело Ламии. Поставив фонарь на минимум света, покопался в рюкзаке. Там был медицинский пеногель. Им он запенил ей обрубок правой руки и левую глазницу, а также дырку на затылке. У нее были мелкие раны – он запенил их через дырки в броне, всовывая в них гибкий носик баллона. Потом стал вводить стимуляторы. Через несколько минут дракон задышала. Он промыл ей правый глаз антисептиком – тот не пострадал, просто забился грязью. Сияли бриллианты на золотой радужке. Рептильный зрачок сфокусировался на Илье.
– Снимай скафандр, дурак, – прошептала Ламия. Мальчик повалился на нее и заплакал. Слезы скапливались изнутри забрала, слизь в носоглотке мешала дышать.
– Ишь навалился. Задушишь, – простонала дракон.
– Хоть забрало открой, – сказала она чуть погодя.
Мальчик включил громкую связь и сквозь всхлипы проговорил:
– Мне и так нормально!
– Ты там плачешь? – спросила дракон с тревогой. – Ты ранен?
– Цело ваше капиталовложение. Я просто… рад тебя видеть.
– Я тоже рада… – ответила Ламия, промаргиваясь единственным глазом. – Видеть.
Потом они поднялись. Поддерживая Ламию, Илья повел ее в лес, если он правильно опознал скопление биомассы в полукилометре от них. Стоило дойти туда засветло, чтобы не попасть на глаза орбитальным спутникам. В лесу Илья, по настоянию Ламии, все-таки снял шлем. Они подкрепились тем, что нашлось в рюкзаке, и провалились в сон, в итоге проспав весь день. На закате Ламия выстругала дорожные посохи им обоим. Так началось их многодневное путешествие тропами ада.
* * *– Где мы? – спросил Илья, пока они ковыляли по ночному лесу, ориентируясь лишь на систему спутникового позиционирования в голове дракона.
– Это место называется Херсонщина.
– Тут людям снятся плохие сны?
– Скорее всего. Сейчас это территория Хеленмара, – предупредила Ламия. – И нам тут не рады.
– Куда мы пойдем?
– В Крым. Неделя пути, если идти ночами. Днем нас легко заметить с воздуха.
– Как думаешь, тут еще остались люди?
– Базовые? – уточнила Ламия. – Мало. Когда обломки Украины вошли в состав Хеленмара, драконы постепенно превратили местных в зверолюдей-прислужников – свиноморфов, волкоидов и прочих.
– Проклятые драконы, – с ненавистью проговорил Илья, но тут же добавил: – Я не имею в виду тебя. Ты не настоящий дракон.
– С чего ты взял? – вперила в него свой единственный глаз Ламия. – Самый настоящий. От создателя драконов пустоты – Хаяо Кодзимы.
– Не верю, – помотал головой Илья. – Ты отличаешься от всего, что я знаю о драконах.
– Я особенная, тут ты прав, – сказала Ламия, но не стала развивать тему.
Земной пейзаж удручал. Природа была изнасилована индустрией – они проходили мимо озер химических отходов, свалок, заброшенных предприятий и остовов техники, в том числе военной.
Купольные агрокомплексы, огороженные и охраняемые, они обходили стороной, предпочитая добывать пищу вдали от поселений. Ламия сохранила свой кварк-глюонник. Стреляя в реку, они глушили рыб-мутантов – еда сомнительная, но сытная.
– Ты должна рассказать мне все, – сказал Илья на привале. – Не хочу погибнуть, даже не понимая за что. Больше никаких секретов, ладно? Я вытащил тебя из корабля не для того, чтобы…
– А для чего? – спокойно спросила Ламия.
Мальчик запнулся:
– Прости,
