– Ой! – вскрикнула девушка. – Теперь шишка будет… – Она осторожно потрогала свой лоб.
И вдруг расхохоталась, да так заразительно, что Сокол не удержался и последовал ее примеру. Они смеялись долго, взахлеб, – уж непонятно, почему, – затем девушка упала ничком в траву, раскинув руки, и засмотрелась на кучевые облака, краем глаза наблюдая за Рериком.
Он почувствовал себя неловко. Во взглядах девушки, которые она бросала в его сторону, чувствовался призыв, это Сокол понял сразу, ведь он обладал колдовским даром. Но что он означает, юноша не понимал.
– Поцелуй меня, – тихо сказала Хельга. – Прошу…
Рерик оторопел. Ему никогда не доводилось целовать девиц. Юноши-русы нередко похвалялись своими победами на любовном поприще, но полянин вел себя очень скромно, все еще считая себя чужаком.
– Ну же! – нетерпеливо воскликнула девушка.
Ее розовые пухлые губки раскрылись, как цветочный бутон, и Рерик не устоял против искушения. Он буквально рухнул рядом с Хельгой. Их губы слились в страстном поцелуе, и юноша надолго погрузился в абсолютное беспамятство, расцвеченное радужным сиянием.
Глава 11. Саркел
Безлунная ночь рассеяла на небе крупные звезды. Близился рассвет. Небо на востоке начало светлеть, и мощная крепость на высоком мысе начала постепенно обретать очертания. Сокол-Рерик и Добран затаились в невысоком кустарнике и внимательно наблюдали за окрестностями Саркела.
Так называли крепость русы. Сами хазары именовали ее Шаркил – «Желтый дом», поскольку стены крепости были сложены из желтого кирпича.
По просьбе хазарского кагана Саркел построили сто лет назад на левом берегу Дона, служившего северо-западным рубежом Хазарии, византийцы во главе с протоспафарием[74] Петроной Каматиром в правление василевса Феофила. Крепость отделялась от материковой части глубоким рвом, и в плане представляло собой четырехугольник. Ее стены толщиной в восемь и высотой в двадцать локтей были возведены на скальном грунте из обожженных кирпичей, скрепленных известью, которую византийцы выжгли прямо на месте строительства из речных ракушек.
Крепость имела четыре высокие башни и с десяток промежуточных, в северо-западной стене располагались главные ворота, а в северо-восточной – ворота поменьше, выходившие к пристани. Рерик уже знал, что внутри Саркел делился второй линией обороны в виде невысокой стены на две неравные части. В юго-западной стороне находилась массивная башня – донжон. Гарнизон насчитывал около трехсот человек, и Сокол-Рерик мысленно сокрушался, что не настоял увеличить свою дружину хотя бы до полутора сотен воев.
А ведь Волчило предупреждал…
Сведения о гарнизоне молодые «волки» из отряда Рерика почерпнули по дороге, перехватив караван хазарского купца. Тяжело груженные суда хазар не смогли уйти от быстроходных лодий русов. Узнав все, что было необходимо, русы опустили на дно и купца, и весь его груз вместе с челнами, забрав лишь оружие, деньги и съестные припасы. Иначе поступить Рерик просто не мог, хотя купчишку стоило пожалеть – тот выболтал все, что знал и о чем только догадывался. Ведь на первом же хазарском посту он непременно сообщит об отряде русов, которые интересовались Саркелом, и гонец на быстроногом скакуне мигом доставит тревожное известие в крепость. Попробуй потом к ней подступиться…
По словам купца, мирное население Саркела было немногочисленным. Оно жило в землянках и занималось торговлей и обеспечением гарнизона крепости продуктами земледелия. Эти люди занимали западную, наиболее доступную, часть Белой Вежи (так именовали крепость русы и славяне; при ярком солнечном свете стены и строения Саркела казались белоснежными), в которую вели наружные ворота. Что касается военных, – в основном тюркских наемников, которыми командовал тархан, звавшийся Ахмад Синджибу, – то они жили в юртах и круглых хижинах с конусообразной крышей и помещались за поперечной стеной, в восточной, наименее доступной, части крепости, представлявшей собой хорошо укрепленную цитадель с мощными башнями.
Вне крепостных стен находился Большой Торг с купеческими подворьями и мазанками ремесленников, пастухов, рыбаков, погонщиков скота, мелких торговцев, мытников и простого люда из многочисленных племен, которые жили в Приднепровье, на Дону, по берегам Хвалынского и Чермного морей. Они исповедовали разные веры, и когда наступал молитвенный час, над Саркелом стоял многоязыкий гул.
По негласной договоренности все старались обращаться к своим богам в одно и то же, заранее оговоренное, время, чтобы надолго не прерывать торговлю-кормилицу. Благодаря торговле, в частности речной, город постепенно превращался в один из самых богатых городов Хазарии.
Саркел поначалу строили вовсе не для контроля за водным путем по Дону, и тем более – за переволокой из Дона в Итиль. Крепость стояла не на речной, а на торговой сухопутной дороге при переправе через реку и призвана была укрепить пошатнувшееся положение хазар в их западных и северо-западных владениях, куда вела эта дорога из центра Хазарии – Итиля, расположенного в устье одноименной реки. Именно этим объясняется невыгодное расположение Саркела для наблюдения за рекой, чем и хотел воспользоваться Рерик.
Его дружина укрылась в плавнях и ждала своего часа. Крепость была защищена от врагов, появляющихся с запада, не только стенами, но и широкой рекой, что предполагало утрату бдительности у ночных стражей. Именно за ними и наблюдал юный воевода вместе с Добряном. И остался своими умозаключениями доволен – хазары редко появлялись на стенах со стороны реки. Разве что позевать, справить малую нужду и подлить масла в большие жировые светильники, которые слабо мерцали, освещая боевую площадку для воинов.
– Уходим… – шепнул Рерик, когда стало совсем светло, и тихо скользнул по склону к реке.
Вскоре они уже плыли к зарослям рогоза, где их ждала крохотная лодчонка. Несколько таких однодеревок тащили за собой большие лодьи. Они были легкими, очень быстроходными и предназначались для разведывательного поиска.
В стане русов распоряжался Фаст, ближайший помощник Рерика. Впрочем, теперь он был уже Ингварь. Сын хакана тоже получил второе имя.
И русы и славяне имели два имени. Было имя ложное, для чужих, и имя тайное – для самого обладателя и близких ему людей. И русы, и славяне верили, что второе имя защищает человека от нечистой силы и неправедных людей. Ложное имя часто было нарочито неприятным на слух – Крив, Злоба, Некрас, Неждан, Шевляга, Козел… Согласно древним верованиям такие плохие имена защищали своего обладателя гораздо лучше.
Что касается русов, то они большей частью давали своим детям имена варягов, с которыми были близки и дружны. Дружба эта завязалась не в одночасье. Арабы окрестили «варягами» ту ветвь викингов, которых византийцы звали «росами». Эта ветвь происходила из свеев[75], тогда как Западная Европа стонала от набегов норгов[76] и данов[77]. Их именовали «урманами» – северными людьми. Набеги урманов были сезонными, в основном летом и ближе к осени, с островных цитаделей, где находились их склады с оружием и провиантом.
В отличие от урманов, росы-варяги предпринимали разбойничьи экспедиции в южном направлении – по Итилю к Хвалынскому морю и по Днепру в Чермное море. Первый путь лежал через территории воинственных булгар и хазар, а второй – по землям различных славянских племен (полян, вятичей, радимичей, северян
