– Где Гюзель? – глухо спросил Рерик, хотя понимал, что вопрос звучит глупо. Чтобы удержаться на ногах, он схватился за резной шест, который поддерживал свод шатра.
Какое-то время Аминат молчала. Наверное, до нее еще не дошло, что в жилище возвратился хозяин. Но вот она шевельнулась, в ее мертвых глазах блеснула живая искорка, и она коротко ответила:
– Ее забрал Бюрт.
Бюрт! Бог скорой смерти у тюрок! Но как, почему?!
– Как это случилось?! – вскричал Рерик.
– Говори тише… – Аминат поморщилась. – Не смущай дух моей ненаглядной резвушки. Она еще здесь. Я с ней мысленно беседую.
– Я спрашиваю, почему умерла Гюзель?!
– Ее настигла божья кара. Она изменила вере отцов, – ответила Аминат и снова застыла, словно каменное изваяние.
Поняв, что от нее больше ничего не добиться, Рерик выскочил наружу. Там его ждал Ингварь.
– Третьего дня все это случилось, – глухим голосом сказал сын хакана, не дожидаясь расспросов Рерика. – Большая змея заползла в шатер… знахари ничем не могли помочь.
– Змея?! Но как это возможно? Ведь шатер окружен арканом из конских волос. Ни одна змея не может его преодолеть!
На островах, где располагалась Русия, было много разных гадов. Но знахари русов научились лечить укусы пресмыкающихся, и от змеиного яда погибали очень немногие, в основном малые дети. Или путники, которые находились далеко от городов и селений.
– А эта смогла, – ответил Ингварь. – Волхвы сказали, что эта змея – божье наказание. Такого гада в наших краях никто не видел. Говорили, будто такие змеи водятся в пустынях. Но как она попала на остров? Похоже, кто-то специально привез ядовитого гада и подбросил в шатер Рерика.
Но кто это сделал? Рерик оглянулся по сторонам, но Хельги не увидел. Чтобы она не пришла на пристань встречать воинов с похода… Нет, это невозможно! Интересно, какая причина заставила ее таиться? Похоже, нечистая совесть…
Руяр скрипнул зубами.
– Убью!.. – прохрипел он изменившимся голосом и мысленно добавил: «…сучку!»
– Кого? – спросил удивленный Ингварь.
– Где сейчас тело Гюзели? – вместо ответа поинтересовался Рерик.
– Как обычно – в земле.
Рерик с пониманием кивнул. По древней традиции после смерти тело ушедшего в Навь должно быть погребено в землю, где оно может находиться несколько дней, пока идут основные приготовления к церемонии его проводов в иной мир. В назначенный день тело откапывают и переносят на место, где будет происходить сожжение.
Круто развернувшись, Рерик быстрым шагом направился на конюшню. Конюх Язы не стал балаболить, как обычно. Он лишь печально сказал, украдкой вытирая повлажневшие глаза и сокрушенно кивая лохматой башкой:
– Тиван… Ай, Тиван…
И пошел за Боро. Мудрый Язы понял замысел Рерика.
Рерик сразу поднял коня с места в галоп. Он мчался, не выбирая дороги, так, что ветер свистел в ушах. Ужасная весть лишила его рассудка. Когда Рерик оказался на лесной дороге, дикий вопль полянина, в котором смешались и горе, и безысходность, и ярость, и легкое безумие, распугал всю лесную живность. Он кричал, а из его глаз лились крупные слезы…
Обычно простых людей и женщин русы просто сжигали, положив на высокую поленницу из сухих дров. Только выдающихся воев и представителей знати (в том числе и хакана) отправляли в мир иной в их собственной лодье. Рерик настоял, чтобы Гюзель-Рогнеду сожгли в его корабле, в который он вложил много своего труда. Перечить ему постеснялись даже древние старцы, хотя тем самым он несколько нарушал древний обычай. Но что было не положено простому, пусть и заслуженному, мужу, то прощалось удачливому воеводе. Рерик оставил в лодье всю свою часть воинской добычи и приказал поставить там подаренный Руяром шатер.
Лодью вытащили на берег, водрузили на подпорки из белого тополя и соорудили вокруг корабля подмостки. В шатре поставили скамью со стеганым матрасом и покрыли ее византийской парчой. Рядом со скамьей положили все драгоценности, которые при жизни носила Гюзель, а также благовонные растения, фрукты, посуду, несколько хлебцов, добрый кусок жареного мяса, лук с колчаном, полным стрел, и кинжал. Затем убили пса, разрезали его на две части и бросили в лодью. Потом взяли двух лошадей и гоняли их, пока они не вспотели. После этого порубили их мечом и положили мясо в корабль. Точно так же поступили и с двумя коровами. Потом зарезали петуха и курицу и тоже бросили их в лодью.
Когда тело достали из могилы, люди были удивлены. Казалось, что Гюзель-Рогнеда жива и что она просто спит. Безутешный Рерик попросил оставить его на некоторое время с женой, и из шатра долгое время был слышен плач мужественного воеводы, похожий на волчий вой.
Когда он наконец вышел на свет ясный, «волки» ужаснулись – их предводитель постарел на добрый десяток лет. Клок волос на его голове стал седым, обведенные черными кругами глаза запали, и в них плескалось безумие. Люди боялись подойти к нему, даже Руяр обходил Рерика стороной.
Гюзель нарядили в ее лучшие одежды и усадили в шатре на скамью, и волхвы начали спрашивать служанок, кто из них готов уйти в мир иной вместе с госпожой. Но девушек опередила Аминат:
– Я была с ней при жизни, не хочу оставлять мою драгоценную девочку и в смерти, – решительно сказала матрона.
Служанки, а вместе с ними и волхвы облегченно вздохнули.
Теперь осталось лишь отправить Аминат на корабль. Согласно древнему обычаю она должна была встать на ладони мужей, чтобы те трижды подняли ее в воздух и трижды опустили. Волхвы приготовили напиток, который прояснял сознание, и Аминат выпила чашу до дна.
Когда ее подняли первый раз, она воскликнула:
– Я вижу своего отца и мать!
Второй раз Аминат сказала:
– Вижу всех своих умерших родственников!
Волхвы довольно переглянулись – напиток действовал так, как должно.
Аминат уже мало что соображала, когда ее поднимали третий раз. Ее лицо осветила блаженная улыбка, и она вскричала:
– Гюзель! Я вижу свою девочку, о боги, я ее вижу! Она сидит в саду, сад красив и зелен, а вместе с нею подруги ее детства! Она зовет меня к себе, скорее ведите меня к ней!
Аминат провели на лодью и подали ей чашу с вином, в которую волхвы подлили какого-то зелья. Затем матроне налили снова, и когда она выпила вторую чашу, то затянула песню. Слова песни были непонятны русам, но это не было главным. Теперь Аминат могла войти в шатер к покойнице.
Обычно молодую девушку, которая решила сопровождать свою госпожу в Навь, сопровождали шесть
