— Какой интересный экземпляр, — произносит Эптисса, самая старшая из семи Теней архонта. Ее пальцы сжимают подбородок Лилит, а взгляд будто бы ощупывает лицо.
— Взгляни, — по прошествии некоторого времени продолжает она, обращаясь к Эксии, шестой из Теней архонта. — Ее глаза. Это непростая мутация, ее глаза дифференцированы. Необычно, но неинтересно. Ни хегальдин и ни шейдим. В то же время, она является и тем и другим одновременно. Выродок, который не смог принять ни одну из кровей.
Лилит размазывает слезы по лицу, смотря на высокие фигуры исподлобья. На мертвые фарфоровые маски, из которых звучат голоса. Ей кажется, что вокруг них витают образы мертвого отца с копьем в спине; и матери, чьи крылья изорваны в лохмотья.
Эптисса отпускает лицо Лилит и отступает на шаг:
— Скучаешь по родителям?
В ответ молчание.
— Ты еще помнишь своих родителей? Мама? Папа? — Эптисса устало вздыхает, скрещивая руки. — Ты что-нибудь чувствуешь?
Ни звука. Лицо Лилит сейчас такое же гладкое и равнодушное, как маски Теней.
— Глупый метис.
— Перестань, — подает голос Эксия. — У нее шок. Она ведь еще ребенок. Требовать от нее каких-либо реакций неразумно. По крайне мере сейчас. Тем более у нас есть проблемы поважнее. А именно офицер, который убил своих товарищей на глазах у местных.
— И что? — повышает голос Эптисса. — Что нам кучка идиотов. Это мы ими управляем, а не они нами! Управляем ими их же языком!
— В какой-то степени, они наши родственники, — в голосе Эксии слышится улыбка. Она подходит к Лилит, и наклонившись, спрашивает: — Мы очень похожи, правда ведь?
В ответ пустой взгляд с гладкого бледного лица, которое едва вздрагивает. Кажется, что тени на нем становятся гуще; в этот же миг Лилит хватает шестую из Теней за мантию, и, зажмурив глаза, бросает голову вперед, врезается лбом в маску Эксии.
От неожиданного удара шестая из Теней отшатывается и падает; Эптисса сразу же хватает девчонку за волосы, оттаскивает в сторону и ударяет ее головой о стену. Лилит падает на пол без сознания.
— Она же еще ребенок! — мелодично смеется Эптисса. — У нее же шок!
Эксия встает с пола, гневно встряхивает черными крыльями, наполняя просторную залу хлопающим эхом; подходит к телу девочки, чей лоб измазан черной кровью.
— А кровь все-таки шейдима, — произносит она на удивление спокойным голосом. — Смелая девочка. Жаль родилась не в то время.
— Предпочтешь уничтожить ее? — спрашивает Эптисса.
— Нет, не сейчас, — отвечает Эксия. Она опускается рядом с Лилит и нежно убирает с лица волосы, слипшиеся от крови; а затем, не отводя взгляд, повышает голос. — Стража!
Через несколько мгновений рядом появляются два солдата с цепными копьями в руках. Их взгляды направлены в пустоту, старательно избегая фарфорового лика Тени.
— В приют ее.
Один из них, не скрывая отвращения, подхватывает на руки Лилит и кладет на плечо. Короткий поклон, после которого стража молча удаляется.
— Тебе не надоело возиться с детишками? — спрашивает Эптисса на родном языке. Неразрывно, на одном дыхании. Рисуя в воображении сестры кусочек пространства, где дети шейдимов сидят за решеткой, а над ними нависает богоподобный скучающий лик Эксии.
— Прекрасно сказала! — весело отвечает шестая из Теней. — Можно сказать, поэтично!
— И все же?.. — продолжает Эптисса, переходя на язык хегальдин. — Ведь, насколько я знаю, успехи в твоей деятельности отсутствуют уже давно. Материал умирает быстро. Или данное занятие служит тебе отдушиной?
— Многое, что мы узнали помогло создать желаемый образ хтонического существа, что жаждет убивать. И это помогало нам долгое время контролировать колебания смертности и рождаемости населения в пределах выбранного нами числа. Так что мои старания оправдывались очень долго. Однако, население «серых» увеличивается, и, знаешь, у меня есть теория, что существа, чьи условия для существования усугубляются, начинают плодиться невероятно быстро. От отчаяния или нет? Но я считаю, что тем самым они стараются не выжить, но изменить условия своим количеством. Как здоровые клетки организма борются с вредоносными. Именно таким же образом — количеством.
— И какой ответ дает твоя теория на вопрос о контроле? — спрашивает Эптисса, садясь в кресло.
— Сравнивая население с организмом, нельзя не упомянуть важное отличие. В организме не бывает клетки-героя, чей дух способен поднять остальных бороться вдвое качественнее. Наша задача узреть подобных героев и ликвидировать их. Но это было отступлением. Возвращаясь к вопросу о контроле, — Эксия присаживается в кресло напротив сестры. Она кладет ногу на ногу, откидывая голову. — Здесь у меня нет определенного ответа. Усугубить условия еще больше? Это может спровоцировать толчок в трансформации в шейдим.
Эптисса внимательно слушает младшую сестру, соединив кончики пальцев обеих рук.
— Можно, конечно, сделать из шейдим полноценных рабов, но для этого нужно слишком много переписать в религиозном сознании наших родственников. Да и религию в целом. Сами шейдимы, как мы выяснили, очень нестабильные создания. Чувствительные к солнцу, слабые, неконтролирующие свои эмоции. Считаю такой шаг уместным, но в критическом положении. А пока есть время можно ввести эпидемию. Официальный запрет на второго ребенка или повышенный налог на него. Золото ведь не перестает быть одной из самых толстых нитей, что тянет за умы наших марионеток. Или же!.. Улучшить условия нашим «серым» родственникам, но я не уверена, что рождаемость их пойдет на убыль.
— Все же считаешь расширение границ — потерей контроля?
— Ты склоняешься к тому, что Эрриал-Тея является относительно-открытой системой, а энтропией — хегальдины? Такой вид решения вопроса предполагает лишь два варианта: расширение системы, то есть границ Эрриал-Тея, тогда критический уровень отодвинется выше, но расширение границ ведет к дополнительным управленческим ресурсам, а это является нарушением прямого контроля с нашей стороны. Второе решение природа, обычно, преподносит сама. Война,
