Эксия наливает себе стакан воды и, приподняв маску, касается стекла серыми губами.
— Может, шейдимы и есть ответ на возрастающую энтропию?
— Не думаю. Они начали появляться еще задолго. Ошибка природы, неудачная мутация. Такое бывает.
* * *Лилит приходит в себя в темном помещении, скупо освещаемое факелами. Перед глазами лишь густые тени и янтарный отсвет пламени; а голова болит настолько сильно, будто череп готов расколоться в любую секунду. И каждое движение только усиливает это ощущение. Она медленно приподнимается на локтях. Во рту сладковатый привкус. Лилит сплевывает черный сгусток, не понимая кровь ли это или слюна; а затем снова проваливается в беспамятство.
Глава 5
Лераиш
— Выпад! В стойку! Еще раз! Еще! Это движение должно стать для вас родным! Должно въесться в ваши мышцы! — выкрикивает Лераиш, шагая между тренирующимися шейдимами, которые делают выпады с последующим колющим ударом. — Движение начинается с ноги! Копье сжимать только во время удара или защиты! В остальное время вы должны быть расслабленными иначе быстро устанете.
— Когда мы уже начнем осваивать цепное копье? — спрашивает Рино и сосредоточенно, с выкриком на выдохе, вбивает деревянное копье в мешок с песком.
Лераиш останавливается:
— Твои суставы не выдержат и месяца тренировок, нужна серьезная подготовка. А как же ближний бой? Если к тебе подойдут вплотную, что ты будешь делать?
— У меня есть крылья! — упирается Рино. Пот испаряется с его кожи сразу же, как только выступает; с расстояния кажется, будто он охвачен тонким дымом. — Я смогу отлететь!
— А если и у противника тоже есть крылья? А если он быстрее тебя? Ты должен быть готов если не ко всему, то хотя бы к большей части того, что может тебе угрожать.
Рино замирает на мгновение, обдумывая ответ, но не найдя никаких контраргументов, продолжает тренировку. Лераиш подходит к стальному сетчатому барьеру, за которым стоит Сэйми:
— Хтыщ, — хищно улыбается она, совершая такое движение запястьем, словно бьет кнутом. — Воспитываешь персональное войско? Хочешь отвоевать свое право стать архонтом? Нравится непоколебимое послушание своих воинов?
Лераиш опирается спиной на ограждение и скрещивает руки, не отводя взгляд от юных шейдим, которых окружает темная дымка испаряющегося пота.
— Хишира!
В ответ на голос Лераиша шейда во втором ряду замирает, и округлив черные глаза, испуганно смотрит в его сторону.
— Хишира! Движение начинается с ноги, а не с плеч! Ты должна вложить в удар всю массу тела! Продолжай! — выкрикивает он, а затем поворачивает голову и обращается к Сэйми: — Очень нравится. Хочешь оспорить это?
Та в ответ звонко смеется, привлекая внимание всех тренирующихся:
— Проявляете наглость в отношении хрупкой шейды, принц? Это заставляет вас чувствовать себя сильным?
Лераиш поворачивается, всматривается в ее лицо, в черные глаза, и губы, что растянуты в вызывающей ухмылке. Ее клыки сильно выделяются среди ровно ряда белых зубов. И где-то глубоко в мыслях, на изнанке сознания, рука Лераиша сжимает ее тонкую шею с хрустом, что сопровождает ломающиеся позвонки; а его зубы обгладывают насмешку с лица Сэйми также, как ардх обгладывает кости. Сквозь образы Лераиш видит, как из реальности она шлет воздушный поцелуй и, развернувшись, уходит, покачивая бедрами.
— Не злись на нее, — рядом возникает огромная фигура Баббара. — Просто она до сих пор не может простить тебе того поражения, когда ты доказал ей, что цепное копье значительно лучше, нежели топор или нож.
— Прошло уже больше десяти лет!
— У нее хорошая память! — тут же перебивает Баббар, а затем переходит на шепот, прищуривая глаза: — Мне кажется, ты ей нравишься.
— Твоя сестра очень злопамятная, — вздыхает Лераиш и обращается к тренирующимся: — Стоп! На сегодня хватит!
Юные шейдимы останавливаются и, тяжело дыша, начинают тянуться к оружейной стойке. Слышны усталые вздохи, слова о том, что сердце скоро выскочит из глотки. Воздух наполнен запахом пота, отдаленно напоминающий аромат озона перед грозой. Первое время Лераиш сильной удивлялся этому, невольно сравнивая с временем, когда он был хегальдином. Ведь тогда, в тренировочном зале распахивали все окна настежь, впуская свежий воздух. Хотя, отец иногда поступал наоборот. Чтобы жизнь медом не казалась, смеялся он. И все периодически падали, поскальзываясь в лужах собственного пота. Прошло уже много лет, и Лераиш смотрит на воспоминания, которые сейчас, будто за стеклом: все еще живы, все еще наполнены эмоциями; они, как ветер, что стремится прорваться к душе, но пока стекло цело, прошлое — это лишь парящие песчинки, что бьются о прозрачную преграду. Слишком далеко, чтобы их чувствовать.
— Дети! Все за стол! — привлекает к себе внимание Баббар. — Всем надо покушать!
В ответ раздаются недовольные стенания, но все послушно двигаются к общей столовой, где на столе уже стоят тарелки с горячей кашей, мясом и овощами.
— Снова гречневую кашу?
— Меня уже тошнит от нее.
И только Рино молча и с аппетитом набрасывается на еду.
— Старается, — говорит Баббар. — Я думаю из него выйдет хороший воин.
— Вот только для какой войны? — спрашивает Лераиш.
Они стоят в стороне, наблюдая за группой шейдим, что добровольно решила заняться искусством владения копья. Некоторые, кто родился здесь — скорее из интереса, а те, кого привели отшельники, по иным, личным причинам. Может, из мести, а может, из-за желания суметь дать отпор в нужный момент. Такой, чтобы враг со слезами выплевывал собственные зубы, стоя на коленях. Рино как раз из таких. Мало говорит и много работает. Иногда кажется, что он преследует свои скрытые цели, мотивы которых старательно скрывает. Не ровен час, как Рино совершит глупость, которая обернется опасностью не только к нему, но и по отношению ко всем.
Лераиш отходит от ристалища, оставляя Баббара одного, делает несколько быстрых шагов, раскрывается и взлетает к верхотуре сталагната. Делает круг, а затем приземляется на каменную площадку.
Отсюда видно всю пещеру, которая тонет в перманентном бледно-голубом свете. Словно в воде. И только свод скрыт во тьме. Все голоса, что доносятся снизу смешиваются с шумом водопада, а после касаются слуха одной гармоничной волной. Лераиш
