Эксии кажется, что после того, как Тенебрис добровольно отдал свою жизнь солнцу, Эптисса словно бы окаменела, но изнутри. С того момента она перестала улыбаться, движения потеряли былую грацию и гибкость, а апатичная гладкость маски въелась в ее собственное лицо.
И уже во время полета, высоко в небе, где воздух холоднее, чем на поверхности земли, Эптисса спрашивает:
— Эна — она все еще пытается написать новую жизнь для своего хегальдина?
Эксия ровняется с сестрой и раскрывает крылья во всю длину. В каждом ее взмахе просматривается удовольствие, получаемое от полета.
— Да. После каждого сеанса вводит его в искусственный сон, после чего будит и продолжает рисовать его жизнь дальше. Каждое слово, каждое движение. Каждое деревце и листочек. В конце концов она либо получит персонального слугу, который будет считать ее богиней, ведь я сомневаюсь, что наша девочка не упомянет себя в его новой жизни. Либо же его мозг не выдержит: сойдет с ума, умрет или же не проснется вовсе. Но, как ни странно, он все еще жив. — Эксия замолкает, когда они огибают отвесную скалу по дуге, пролетая над лесом. И уже приземлившись на побережье, она добавляет: — Эна считает, что можно воскресить любого, чья жизнь известна досконально.
В ответ Эптисса нервно дергает плечом.
Песок под ногами делает поступь Теней бесшумной. Они шагают к пролеску, деревья которого скрывают узкую прогалину, а над ней виднеется огромная крылатая энгонада из камня, стоящая на выступе скалы. Одна рука изваяния тянется к небу, а вторая закрывает лицо открытой ладонью. Тяжелые тени очерчивают каждую мышцу, и кажется, что, спустя мгновение огромные крылья начнут двигаться, камень раскрошится и разлетится в стороны, как хлебная крошка. Но Тенебрис остается неподвижен. Год за годом встречая рассвет на том же самом месте.
Эптисса останавливается; она молча всматривается в энгонаду, а затем нервно взмахивает крыльями, и последние искусственные перья медленно осыпаются у ее ног. Уверенными движениями она снимает маску, сбрасывает мантию, выпуская наружу длинный снрый хвост, что опутывал тело еще мгновение назад, а сейчас, подобно кнуту, стегает воздух за спиной.
— Нервничаешь? — спрашивает Эксия, наблюдая за сестрой.
— Здесь кто-то есть.
Они медленно приближается к деревьям, и ветер доносит до слуха короткий и сдержанный стон. В тусклом свете луны Тени видят двоих подростков, чьи тела жадно вжимаются друг в друга; раскаляя воздух страстным вздохами, оставляя следы неуклюжих движений.
— Они твои, — коротко говорит Эксия, видя, как напрягаются мышцы старшей сестры.
Хвост Эптиссы ломает ветви перед лицом; и она выходит к двум хегальдинам, что решили осквернить могилу Тенебриса, сами того не осознавая. Старшая из Теней оказывается лишь в нескольких шагах от совокупляющихся подростков, когда те замечают ее.
Глаза девушки округляются, и она замирает. Стоит нагнувшись, с задранной юбкой и спущенным до щиколоток трусиками. Удар сердца. Второй. Эптисса выжидает, гневно рассекая воздух хвостом. Первым приходит в себя мальчишка. Он пытается отстраниться, но безрезультатно. Мышцы подружки парализованы страхом, и, спустя мгновение, он начинает лихорадочно дергаться, стараясь разорвать объятия. А девушка, словно окаменела.
Эптисса протягивает руки к ее лицу: одной сжимает челюсть, а второй — обхватывает затылок.
Та толика времени, которая отводится, чтобы моргнуть, погружая глаз под тьму век; после чего юноша уже изумленно смотрит в лицо своей подруги. В ее мертвые глаза. И только сейчас слышится глухой хруст. Он смотрит на тонкую вывернутую шею, на безвольно болтающиеся руки своей подружки. Тяжесть ее тела тянет за собой, но в один миг хвост Эптиссы оплетает его шею и дергает с такой силой, что мальчишка едва не теряет сознание.
Лицо юноши наливается кровью. Ноги со спущенными штанами болтаются в ярде от земли, а глаза готовы лопнуть от напряжения. Эптисса жаждет сломать ублюдку шею, но сдерживается. Ослабляет хватку, и мальчишка падает на траву; он остервенело скребет руками землю, стараясь встать, но спотыкается о спущенные штаны.
Снова.
И еще.
Третий раз; после которого, наконец, до его мозга доходит информация о причине тщетности попыток. Он пытается натянуть штаны обратно. В тот же момент, легкий сквозняк касается его лба, а спустя мгновение, глаза заливает кровью. Нервная система шлет сигналы, после которых боль скручивает так, что подкашиваются ноги и мальчишка падает лицом на землю.
Снова сквозняк касается кожи. Между лопаток. Раздается хруст, и запоздалая боль выдавливает крик. Руки несчастного перестают двигаться.
Эптисса делает еще несколько хлестких ударов, методично ломая несколько позвонков подряд; мальчишка задыхается в собственном визге. Она хватает его за волосы и оттаскивает к телу девчонки. Бросает, а затем спрашивает:
— Хочешь жить?
В ответ остервенелое качание головой, и слова, что вылетают изо рта вместе со слюной. Эптисса морщится, придавливая сапогом окровавленное лицо мальчишки. Из ноздри надувается красный пузырь и тут же лопается.
— Я сломала тебе несколько позвонков. Ты никогда не сможешь пользоваться руками. И никогда больше не сможешь летать, — медленно шепчет старшая из Теней. — Ты все еще хочешь жить?
И снова звучит согласие, сопровождаемое слюной и кровью.
— Инстинкт к жизни; даже к тому, что уже никогда не будет настоящей жизнью, — презрительно произносит Эптисса, а затем с силой опускает ногу на шею мальчишки. В тот же миг его рыдания прекращаются, взгляд затуманивается, но губы продолжают шептать что-то неразборчивое. Еще один удар ногой. Последний. Точно в кадык.
Эптисса успокаивается, усилием воли замедляя сердцебиение. Она прыгает и, отталкиваясь крыльями от воздуха, оказывается на выступе возле энгонады брата. Эксия приземляется в нескольких шагах от сестры:
— Часто о нем думаешь? — ее голос спокоен и холоден, словно рядом не проливалась кровь и воздух не сотрясался от криков.
— Намного чаще, чем об остальном мире. — Эптисса проводит пальцами по серому замшелому камню. С нежностью и тоской. Именно так прикасаются к счастливым воспоминаниям, что были утеряны давно. — Знаешь, что он сказал мне перед тем, как выйти на солнце? Начиная новую жизнь, постарайся не начать сначала старую. Кажется,
