Руки Гаахши опускаются, он поворачивается к вождю Шарахаар:
— Я должен драться с ней? — спрашивает он, прикладывая усилие, чтобы сохранить спокойствие.
— Именно она доказала, что может находиться здесь. Доказала своему отцу и всему племени своей коммуны. Теперь она жаждет доказать всем шиагаррам земли Роганрааш, что женщина может быть воином.
— Но я не хочу драться с женщиной! — с раздражением восклицает Гаахши.
— Тогда ты можешь уйти с ристалища, — хладнокровно произносит вождь. — Уйти, как Хаганро. Таков закон.
Взгляд Хаагенти снова устремляется к девушке, что терпеливо ждет окончания диалога, суть которого, судя по всему, она слышит не в первый раз. За ее спиной стоит воин Хаганши, криво усмехающийся неуверенности юноши. Наверное, отец, думает Хаагенти, видя в лице шиагарра не только усмешку, но и гордость и уверенность.
— Итак, твой выбор?..
— Я буду драться, — процеживает слова Гаахши, поворачиваясь лицом к сопернице. Хаагенти впервые видит своего соплеменника таким раздраженным.
Шиагарры медленно ползут к центру, а затем останавливаются, когда расстояние между ними сокращается до нескольких ярдов.
— Цааха, сейчас же! — выкрикивает ее отец; и девушка еще до команды вождя закрывает глаза, глубоко вдыхает. Хаагенти отчетливо видит, как ее тело охватывает дрожь; губы размыкаются, оголяя оскал острых зубов, и в этот же момент из-под стиснутых век появляется кровь, которая сразу же стекает вдоль переносицы. Девушка открывает окровавленные глаза в тот момент, когда вождь подает сигнал к началу поединка.
От увиденного плечи Гаахши на короткий миг опускаются, а брови вздрагивают от удивления. Но он быстро берет себя в руки, ведь сразу же после команды Цааха срывается с места настолько быстро, что траектория ее движения окрашивается рваными тенями. Подняв перед собой шааха, она врезается в вовремя выставленных блок, после чего падает на землю, выставляя руки. Гаахши думает, что атака соперницы провалена и, усмехаясь, решает ударить сверху. Но Цааха сильно прогибается в спине, а затем ее хвост тяжело бьет Гаахши между лопаток. В этом же месте на кирасе юноши остается глубокая вмятина. Цааха вскакивает с рук, бьет шааха снизу-вверх. Промахивается, но сразу делает полуоборот и попадает выставленными локтями в корпус и лицо соперника.
Хаагенти, как и все присутствующие молча смотрят на то, как огромный шиагарр, больше, чем его сверстники; едва ли не вдвое больше своей соперницы свергается на землю за считаные мгновения.
Кажется, что воздух все еще хранит тепло и следы от движений девушки.
— Добивай! — слышен голос из толпы, который принадлежит отцу Цааха.
В тот же миг она сворачивает хвост спиралью вокруг, выталкивает себя в воздух, делает оборот через голову; и сейчас Хаагенти замечает стальной блеск, что исходит от шаровидного наконечника на хвосте Цааха. Вот почему первый удар оказался таким сокрушительным. Подобного Хаагенти не видел ни у одного воина Хаганши. Да и такой же скорости и гибкости тоже.
Хвост Цааха врезается в выставленный шааха Гаахши; и пользуясь заминкой, последний бьет хвостом в ответ так, что девушка теряет равновесие и падает.
С гневным криком, Гаахши возвышается над Цааха, а затем врезается в нее сверху, вложив в удар вес собственного тела. Девушка успевает блокировать удар, но Гаахши повторяет этот удар снова и снова, пока, наконец, не пробивает ее защиту.
— Довольно! — выкрикивает вождь в тот момент, когда край шааха Гаахши вжимается в шею соперницы; и капля крови срывается со щеки юноши.
На ристалище выползает отец Цааха. Он помогает дочери подняться на хвост, а затем вопросительно смотрит в глаза вождю Шарахаар.
— Сегодня!.. — восклицает вождь, — сегодня все мы стали свидетелями события, которое удивило и шокировало всех нас в равной мере. Событие, что едва произошло, но уже стало началом новых перемен. И если прошлые перемены были необходимостью, то впоследствии они же указали нам на ошибки, которым мы следовали, как священным законам; теперь же мы должны принять новые изменения, как должное. Во избежание конфликтов. Во избежание новых ошибок друг перед другом.
— Это значит, что женщина теперь может бросить вызов и занять твое место, вождь? Как и любой из мужчин? — властный голос принадлежит отцу Рахаанга, который выползает из толпы, чтобы его видели все.
— Именно, — спокойным голосом отвечает Шарахаар. — Старые ограничения Хаганро оказались ошибкой наших племен. И каждый из нас убедился в этом. Новые ограничения могут стать причиной новых ошибок.
— А если мужчина не хочет подчиняться женщине? Если он…
Слышится другой голос из толпы, но вождь тут же обрывает его:
— Тогда пусть бросит ей вызов! Пусть докажет, что она не имеет силы, чтобы управлять своим народом. Ведь это наше право — усомниться в силе своего вождя! Бросить вызов и, победив в бою, занять его место! — Шарахаар делает паузу, но больше никто не произносит ни слова. — Принимаю молчание за согласие.
* * *Перед закатом тучи закрывают собой небо так плотно, что ночь наступает немного раньше, чем обычно.
— Твои глаза почти полностью восстановились, — произносит отец Хаагенти. Он внимательно всматривается в лицо сына, затем переводит взгляд на перебинтованные руки и плечи. — А вот символам еще требуется время. Болит?
— Нет. Не сильно. — Хаагенти отстраняется от отца и же сразу вгрызается в жаренное мясо на кости, а затем добавляет с набитым ртом: — Голод перебивает все. Даже боль.
— А какого это — видеть мир сквозь пелену крови? — спрашивает отец, и в его голосе слышны мечтательные нотки, что присуще детям. Наверное, это отклик несбывшейся мечты.
Острые зубы Хаагенти с легкостью срывают жесткое мясо с лапы гаранга. В памяти всплывают воспоминания детства, когда он играл с другими детьми в воинов Хаганши. Делая нелепые щиты из коры дерева и сражаясь ими друг с другом; но спустя какое-то время жажда достичь Ража исчезла. Интерес иссяк. Хаагенти не видел острую разницу между Хаганши
