— Пока тихо, — ответил ему есаул, внимательно осматривая деревню. — Народ привычно копошится у изб, прибираясь и готовясь завтрашнему дню. Французов не видно.
— Где будет происходить переход? — спросил подъехавший к ним Трубачёв. — А то мы со всеми приключениями даже не поинтересовались.
— Рядом с церковью. Дерево там есть, старое. Вот у него и будет наш конечный маршрут.
— А когда? — это уже Полуянова, обогнув есаула, пристроилась рядом с мужем.
— По договорённости с руководством — завтра. Никто не знал, какие трудности будут у нас на пути. Вот и дали сутки на то, чтобы добраться сюда.
— А ночевать где будем? — не унималась Лена.
— Память у тебя девичья, — покачал головой Бабенко. — Связной же здесь есть. Забыла?
— Ой, точно, Константин Сергеевич. Ну, забыла. За эти дни столько всего навалилось…
— Вон, добротно срубленный дом на краю села. Туда нам и надо. Запомните, связного зовут Иван Фомич.
* * *Минут через десять они неспешно въехали в село. Селяне издалека подозрительно всматривались в отряд, но разглядев казачью форму, почтительно ломали шапки[49] перед ними. Кое-кто выбегал через калитку на улицу и интересовался новостями: где наши и когда Наполеон уйдёт из России. Уклончиво отвечая на вопросы, группа добралась до зажиточной избы на другом краю села. Есаул спешился и, осторожно открыв калитку, вошёл во двор. Загавкала собачонка, почуяв чужого и на её лай вышел кряжистый мужик в армяке и казачьей папахе. Правый рукав армяка был аккуратно засунут под пояс.
— Родом с Тихого Дону мы, на ночлег пустите? — сказал условную фразу Бабенко.
— Как не помочь землякам! — ответил ему незнакомец и заулыбался. — Заводите коней во двор и проходьте в хату.
— Давайте мы вам поможем лошадей к сарай завести, — предложила Лена, видя его пустой правый рукав.
— Нет, подхорунжий, свои помощники имеются. Николка, Андрейка! — кликнул он и на его зов выскочили двое мальчишек, примерно двенадцати и четырнадцати лет от роду. — Определите коней на постой, сена дайте, водицы. Не мне вас учить.
— Да, тятя.
Навстречу гостям вышла девушка в розовом до пят платье и накинутой сверху жилетке на волчьем меху. С длинной косой, румяная и круглолицая, с чуть вздёрнутым кончиком носа.
— Здорово живёте, хозяюшка! — приветствовал её Бабенко.
— Слава богу, — она чуть поклонилась.
— Дочка моя, Варвара, — представил её Иван Фомич. — В доме хозяйствует, вместо супруги моей, почившей. Девица на выданье, да только с войной этой окаянной и женихов днём с огнём не сыщешь.
Тем временем вся группа зашла в хату. Девушки с удовольствием освободились от папах и, достав гребни, стали приводить волосы в порядок.
— Да как же так… — Иван Фомич оторопело уставился на подхорунжия. — Мыслимо ли сие?
— А мне, тятя, говаривал ты, что казачки дома мужей дожидаются, — с укором произнесла Варвара.
— Сам Платов о том знает, — улыбнулась Лена. — Да что он — у Кутузова на службе были.
— Изрядно, — покрутил головой старый казак.
— А какой он? — сразу пристала к ней с вопросами Варя. — Строгий, али добрый?
— По-разному. Но кто понравится — сразу по-отечески опекает, — Лена внимательно посмотрела на Ольгу, но та только показала кончик языка.
— Бабьи разговоры потом. Варвара! Привечай гостей ко столу, ведь с дороги они, — отец сдвинул брови.
— Иван Фомич! — обратился к нему Бабенко. — Коней себе заберёте, Сколь надо оставь, остальных — на продажу. По уговору.
— Дюже богатый подарок, есаул.
— Тятя! Только Зорьку не продавай! — вскинулась Варя.
— Да не продам я твою красавицу. Ишь, как к лошади прикипела, — покачал головой старый казак. — Мы, Кривошеевы, рядом с Вороновыми жили. У них пара была — Чалый и Зорька. Как французы пришли — у соседей лошадей отымать взялись. Ну, Григорий-то и полез заступаться за животину. Убили его… да и семью тоже. Чалого увели, а Зорьку ранили, когда та бежала от нехристей этих. Вот Варвара и выходила лошадь. Сначала нашла её, а потом выходила. С тех пор они не разлей вода.
— Тятя! Там сумка подорожная к одному седлу приторочена! — в избу влетел Николка, младший из сыновей.
— Ой, ё! — хлопнул себя по лбу Валера. — Это ж я забыл про сумку.
— На что засмотрелся? — ехидно спросила его Лена.
— Скажи лучше на «кого», — поддакнул ей супруг.
— Опа! — захохотал Севка. — Эх, не то нынче время, а то и за сватами дело бы не стало!
— Да ну вас! — пунцовый Рудых выскочил во двор.
— Сева, нельзя смеяться над чистым и искренним чувством, — Оля сердито ткнула в бок мужа.
— Да я ж беззлобно, по-дружески, — отмахнулся тот.
* * *Пока Рудых отвязывал сумку да вкратце рассказывал о своих приключениях мальчишкам, усадив гостей за стол, во двор вышла Варя. Осторожно ступая, она приблизилась к сараю.
— Дядька Валера! А шо сказал Кутузов, когда вы ворогов спымали? — выпучив глаза от рассказа взрослого по его меркам казака, спросил Николка.
— Поблагодарил за службу. Кого наградил званием, кого орденом.
— А вас?
— Меня нет, просто поблагодарил. Моё ж умение в другом.
— В чём?
— Пластун я.
— О как! А кто такой пластун? — Николка ни на шаг не отходил от Валеры.
— Пластун в разведку ходит, — за Рудых ответила входящая в сарай Варя. — Его служба не видна обычным воинам, но когда есть тайное задание, то никто, кроме него не справится.
— А шашку на задание тоже берут? — не унимался мальчонка. — Али только пистоль?
— И шашку берут, и пистоль тоже, — ответил Валера.
— А хорошо ли ею рубишься, казак? — с хитринкой спросила девушка.
— Жаль не казак ты — показал бы.
— Так казачек тоже учат. Ужель не знаешь?
— Ты хочешь сказать, что умеешь шашкой владеть? — он искренне удивился.
— Андрейка! Принеси тятину, — попросила она брата.
— А не накажет?
— Скажи, я просила.
Девушка подошла к вороной кобыле, стоявшей в самом углу сарая и невозмутимо жевавшей пучок сена.
— Зоренька моя ясная… лошадушка моя, — ласково погладила она лошадь и дала ей кусочек хлеба. Та, чуть повернув голову, легонько фыркнула на неё и аккуратно положила голову на плечо.
— Вот! — в сарай влетел запыхавшийся Андрейка и передал отцовскую шашку девушке. — Варька! Только он сказал, чтобы остереглась и гостя не покалечила.
— Ещё неизвестно, кому поостеречься придётся, — ухмыльнулся Валера.
— Ну, давай, казак, нападай, —
