– А вы его видели? Ну, Сэнди? – спросил Деннис.
– Я не хожу в шатер моего отца.
– Почему?
– Он старый упрямец, который уперся и решил остаться один в собственном шатре с его колодцами, лучшими во всем оазисе.
– Но почему бы вам не сходить повидаться с ним? – не понял Деннис.
– Он стар. Ему уже почти подошло время умирать. Он не в состоянии больше заботиться о своих посевах.
– А вы не помогаете ему?
– У меня достаточно хлопот с моими стадами и виноградниками.
– Но он же ваш отец!
– Ему не следует быть таким упрямым.
– Послушайте, он заботится о Сэнди в одиночку. У него нету ни Иалит, ни Оливемы, чтобы помогать ухаживать за больным, – никого, кроме мамонта.
– Кто-нибудь из женщин каждый вечер относит ему светильник.
– Но он же ваш отец! – возмутился Деннис. – Неужели он не оценил бы, если бы светильник принесли вы?
Ной чуть было не зарычал, но тут полог шатра поднялся, и внутрь вразвалочку зашел пеликан, а следом за ним Иалит. Вот уж кого Деннис не ожидал встретить посреди пустыни, так это пеликана. Птица приблизилась к Деннису, потом распахнула огромный клюв, и оттуда хлынул поток чистой, прохладной воды и наполнил большую миску, из которой женщины брали воду для мытья своего пациента.
– Слушай, ты ведь уже здесь был, правда? – спросил Деннис.
Иалит обрадовалась:
– Ему и вправду лучше! Он начал вспоминать!
Когда Иалит намочила кусок ткани для охлаждения его кожи, вода показалась Деннису целительной. Иалит опустилась на колени рядом с мальчиком и провела мокрой тканью по некоторым отстающим струпьям.
– Они скоро отвалятся.
Деннис посмотрел на пеликана:
– А откуда взялась эта вода?
– От дедушки Ламеха. А пеликан любезно согласился принести ее нам, перелетев через оазис.
Пеликан серьезно кивнул Деннису.
– У тебя есть имя?
Пеликан прищурился.
– Когда он пеликан, мы обычно зовем его пеликаном, – сказала Иалит.
– Когда он пеликан? А кем он еще бывает?
– Не сбивайте молодого великана с толка, – сказал Ной.
– Сильнее, чем сейчас, меня все равно уже не собьешь! – возразил Деннис. Как это все-таки здорово – узнать, что ты на родной планете! Но все-таки он чувствовал себя потерянным, вдали от всего, что было ему привычно.
Пеликан расправил угловатые крылья, вскинул их вверх, к отверстию в крыше, поднял клюв и словно бы сделался тоньше и выше – и внезапно оказалось, что на Денниса сверху вниз смотрит какое-то высокое лучезарное существо.
Мальчик ахнул:
– Кто это?
– Серафим, – сказала Иалит.
Сияющая кожа серафима была того же цвета, что у Иалит. А еще у серафима были большие серебряные крылья и такие же серебряные волосы. Кто это – мужчина? Женщина? Важно ли это? Однако же рядом с Иалит и Оливемой и еще сильнее – рядом с Аной Деннис очень отчетливо ощущал, что сам он мужчина, а они женщины.
Серафим поднял крылья, потом легко опустил их:
– Не страшись. Я Аларид, и я помогаю твоему исцелению. Наконец-то тебе стало лучше. Нет. Не пытайся встать. Ты все еще слишком слаб.
Сильные руки обняли Денниса, и вот его уже вынесли из шатра и положили на мягкое ложе из мха. В свете звезд мох блестел, словно вода.
– Вот, – сказал серафим. – Итак. Я Аларид. А ты День.
– Деннис.
– День проще.
– А твое имя Аларид? А как насчет Оливемы?
Аларид сдержанно улыбнулся:
– Я понял твою мысль, Деннис. Извини. А теперь мне нужно посоветоваться с моим сотоварищем, Аднарелем, который помогает заботиться о Сене.
– Он Сэнди. Александр.
– Александр? Не Александр ли желает завоевать весь мир?
– Не в наше время, – сказал Деннис. – Это было в прошлом. Не таком далеком, как сейчас. Но давно.
– А, понимаю, – кивнул Аларид. – Я склонен видеть время складками. Итак, Деннис, похоже, никто не может уразуметь, кто вы такие, что вы такое и почему вы здесь.
Все еще слабый Деннис не сумел сдержать навернувшихся на глаза слез:
– Мы два пятнадцатилетних мальчика, пришедших из далеких времен.
– Ты пришел из далеких времен, но, однако же, говоришь на Древней Речи?
– Что-что?
– Древняя Речь – язык творения, язык тех времен, когда были сотворены звезды, и небеса, и воды, и все живое. На этом языке разговаривали в Саду…
– Каком саду?
– В Саду Эдема до того, как история исказилась. Язык, на котором до сих пор говорят – и будут говорить – звезды, несущие свет.
– Тогда, – ровным тоном произнес Деннис, – я не знаю, почему я на нем говорю.
– И говоришь свободно, – прибавил Аларид.
– А Сэнди тоже на нем говорит? – спросил Деннис.
Аларид кивнул:
– Вы оба говорили на нем, когда встретились с Иафетом и Хиггайоном в пустыне – разве не так?
– Мы определенно этого не осознавали, – сказал Деннис. – Мы думали, что говорим на нашем собственном языке.
Аларид улыбнулся:
– Это и есть ваш язык, так что, возможно, только к лучшему, что вы этого не осознаете. А другие в ваших краях и временах говорят на Древней Речи?
– Я не знаю. Нам с Сэнди никогда особо не давались языки.
– Как ты можешь так говорить, – поразился Аларид, – когда у вас дар изначальной речи?
– Ну, не знаю. Мы в нашей семье самые бестолковые. Вот наша старшая сестра и младший брат – они особенные. А мы самые обычные…
Аларид перебил его:
– Потому что вы таковы или потому что вы выбрали быть такими?
Деннис озадаченно вытаращил глаза на серафима:
– А что случилось с Древней Речью?
– Была уничтожена в Вавилоне.
– В Вавилоне?
– Это город человеческой гордыни и заносчивости. Этого еще не произошло – в том времени, где ты сейчас. Ты не знаешь эту историю?
Деннис моргнул:
– Кажется, что-то припоминаю. Люди построили большую башню, и почему-то они начали говорить на разных языках и перестали понимать друг друга. Это было… ну, в доисторическую эпоху, и это вроде как объяснение, почему в мире столько разных языков.
– Но за всеми ними стоит изначальный язык, древний язык, все еще причастный к древней гармонии. Это честь – встретить того, кто все еще обладает внутренним слухом.
– Послушай! – сказал Деннис. – Я думаю, это случилось потому, что мы оказались здесь так внезапно, и все вокруг было таким странным, и некогда было подумать, и когда мы встретили Иафета, это казалось совершенно естественным – заговорить с ним…
– Из какого времени в будущем вы пришли? – вдруг спросил его Аларид.
– Ой, это очень-очень далеко, – сказал Деннис. – Мы живем в конце двадцатого столетия.
Аларид прикрыл глаза:
– Время множества войн.
– Да.
– Когда было вскрыто сердце атома.
– Да.
– Вы загрязнили воду и воздух.
– Да.
– Раз вы говорите на Древней Речи, должна быть какая-то причина, по которой вы очутились здесь. Но соприкосновение будущего с прошлым может быть опасным. Оно может породить парадокс. Как вы попали сюда?
– Я точно не знаю. – Деннис задумался, потом добавил: – Наш отец – физик, занимающийся космическими путешествиями при помощи тессеракта.
– А, да. Но космические путешествия должны иметь дело с пространством, а не со временем.
– Но отделить время от пространства невозможно, – сказал Деннис. – Ну, я имею в виду, что пространство-время – это контитуум, и…
Из шатра вышли Иалит и Ной, и Иалит легонько коснулась Аларида:
– Посмотри, какой он бледный! Ты совсем
