– Пришлось. Гвиннед и Уэльс остались вдали. Ими будет править тот, кого изберут боги. Я ничего не хочу об этом знать. Отныне я Мадог, будущий сын Ресчела, который вскоре станет мужем Зилл из народа Ветра.
– А Гвидир? Позволишь ли ты ему уйти?
Мадог посмотрел на другой берег озера.
– Часто казалось, что я старше его, хоть между нами и было семь лет разницы. Когда мы пришли к людям на Дальнем берегу Озера, он испугался их темной кожи и волос и их странного пения, состоящего из уханья и завываний, и убежал от них. Они оставили меня у себя в гостях, но я был пленником, ибо они не позволяли мне пойти в лес искать моего брата. Они отправили на поиски группу воинов, но когда те вернулись, то принесли лишь пояс с драгоценной пряжкой, знак королевского сына. Они сказали мне, что его убила змея. Гвидир не знал, что такое змеи, – у нас в Гвиннеде их нет. Они сказали мне, что он звал меня перед смертью и что он оставил мне Песнь Сыновей Короля. И они похоронили его в лесу. Они похоронили моего брата без меня, и я даже не знаю, где он лежит!
– Так принято у народа Дальнего берега Озера, – сказал старик. – Они боятся мертвых и стараются избегать древнего ужаса.
– Древнего ужаса?
Ресчел посмотрел на нежное утреннее небо:
– Того, что все испортил. Когда-то не было злых духов, губящих посевы, приносящих засухи или наводнения. Когда-то нечего было бояться – даже смерти.
– А откуда появился страх?
– Кто знает? Слишком давно это случилось. А в Гвиннеде этого не было?
– Было и в Гвиннеде, – спокойно ответил Мадог, – иначе брат не пошел бы против брата. Да, нам тоже ведомо то, что ты зовешь древним ужасом. Думаю, смерть или по меньшей мере страх смерти пришел с ним. Ресчел, если бы я только знал, где на том берегу озера лежит мой брат, я мог бы помолиться, чтобы освободить его душу!
– У них принято класть мертвых подальше и потом забывать это место. Они прячут мертвых даже от себя самих, чтобы их духи не смогли прийти к озеру и прогнать рыбу.
– А у твоего народа?
Старик гордо выпрямился:
– Мы не боимся духов наших мертвых. Если между нами при жизни была любовь, отчего бы этому измениться после смерти? Когда кто-то из нас уходит, мы устраиваем пир в его честь, а потом провожаем его дух в странствие среди звезд. В ясные ночи мы ощущаем, как поет их любовь. Разве ты не чувствовал ее этой ночью?
– Я смотрел на звезды – и я почувствовал, что они приняли меня.
– А твой брат? Ты ощущал его свет?
Мадог покачал головой:
– Возможно, если бы я нашел место, где они его похоронили…
– Ты должен позволить ему уйти. Ради Зилл ты должен позволить ему уйти.
– Где, скажите, дочь Старца? Придет ли она? – спросил Мадог. – Я уговорил народ Дальнего берега Озера позволить мне попытаться отыскать могилу брата, но в лесу я быстро заблудился. Много дней я бродил по лесу, пытаясь вернуться назад, но уходил все дальше и дальше от них. Я уже почти умирал, когда Зилл отправилась собирать целебные травы, которые растут лишь в самой чаще. Где искать мне отраду мою и любовь? Здесь, Ресчел.
– Ты позволишь Гвидиру отправиться на его место среди звезд?
– Веселиться ли нам или нам горевать? Суждено нам рожденье или смерть воспевать? – негромко пропел Мадог. – Я уже отплакал о прошлом. Сегодняшний день – для радости. Зачем ты снова напоминаешь мне о слезах?
– Затем, что ты должен оставить их позади, – сказал Ресчел и протянул морщинистые руки к солнцу.
Озеро, берег, камень, лес были омыты золотистым светом, и словно в ответ на жест Ресчела послышалось пение – странная, дикая, буйная песня весны, и цветов, и солнечного света, и растущей травы, и биения сердец всех юных и влюбленных. И слезы Мадога высохли, и мысли о погибших товарищах и брате отступили, когда пение наполнило его предвкушением и радостью.
Первыми пришли дети племени, пританцовывая на ходу; они принесли гирлянды цветов. Мадог, сияя от радости, перевел взгляд с детей на Старейшину. Но Ресчел пристально смотрел куда-то за озеро и прислушивался, но не к детям, а к тому звуку, что насторожил его прежде. И теперь Мадогу показалось, что он тоже слышит трепетание, напоминающее отдаленное биение сердца.
– Старейшина, теперь я услышал. Что это такое?
Ресчел посмотрел на другой берег:
– Это народ Дальнего берега Озера. Это их барабаны.
Мадог прислушался:
– Мы слышали их барабаны прежде, когда ветер дул с юга. Но сегодня ветер дует с севера.
В голосе старика послышалось беспокойство:
– Мы всегда жили в мире, народ Ветра и народ Дальнего берега Озера.
– Возможно, они идут на мою свадьбу? – предположил Мадог.
– Возможно.
Дети собрались у камня и выжидательно уставились на Мадога с Ресчелом. Старейшина снова поднял руки, и пение заглушило монотонный барабанный бой, и люди племени, все, от веселых мальчиков и девочек до мужчин и женщин с белыми волосами и морщинистой кожей, танцуя, приблизились к камню. В середине, окруженная группой молодых женщин, шла Зилл. На голове у нее был венок, как и у Мадога, а короткая юбка была сплетена из весенних цветов.
Ее медная кожа сияла, словно бы озаренная изнутри, и глаза ее, обращенные на Мадога, светились любовью.
Мадогу подумалось, что нигде на свете не было свадебных нарядов прекраснее этих, сколько бы золота ни вплетали в ткань другие и сколько бы ни нашивали драгоценных камней на бархат и атлас.
Украшенная цветами толпа расступилась, пропуская Зилл к камню. Мадог нагнулся, взял ее за протянутые руки и осторожно поднял, и она встала между ним и Ресчелом. Она поклонилась отцу, а потом начала ритуальный свадебный танец. За тот год, что Мадог провел с народом Ветра, он много раз видел Зилл танцующей: при рождении каждой новой луны, на празднике новорожденного солнца зимой, в дни весеннего и осеннего равноденствия, танцующей в честь Владык озера, неба, дождя и радуги, снега и ветра.
Но для танцоров народа Ветра, как и для остальных людей племени с их разнообразными талантами, существовал лишь один Свадебный Танец.
Мадог стоял, пронзенный радостью, а Зилл двигалась с легкостью весеннего ветерка. Вот ее тело взмыло вверх, и казалось, что сила тяжести не властна притянуть ее к земле. Девушка мягко опустилась с неба на камень, будто лепесток, упавший с цветущего дерева.
Потом она протянула руки к Мадогу, и он присоединился к танцу, восхищаясь тем, что легкость движений Зилл, казалось, передалась и ему.
Сперва, когда Зилл нашла Мадога полумертвым в лесу и принесла к народу Ветра, они боялись его. Его синие глаза,
