Не зная, что значит любить по — настоящему, Стас ненавидел всех тех, кто хотя бы раз испытал это чувство. Все они казались ему «другими» — людьми с другой планеты. Они своим счастьем указывали на то, чего, возможно, никогда не будет. И Саша тому самый яркий пример. Пусть у него и не было девушки, с которой бы хотелось связать жизнь узами брака, но юноша компенсировал это тем, что относился ко всем окружающим с любовью или, по крайней мере, так, как никогда бы не вышло у Стаса с его природным недоверием практически ко всему. И взамен, Саша получал искреннюю благодарность, любовь посторонних, сводившую с ума того, кто не мог быть таким же. Возможно, Стас испытывал обычную зависть, но не мог признаться, не видя того, что у его «друга» проблем не меньше и он тщательно скрывал их за масками, надевавшимися каждый день, чтобы скрыть себя настоящего. Того, кого бы ни хотелось показать окружающему миру, в отличие от весёлого паренька, получившего баснословные деньги и мечтавшего изменить мир. Из-за всего этого Стас не мог просто так забрать жизнь и деньги Саши, приблизившись к другому миру, которого никогда не было. С новыми возможностями молодой человек сможет сделать всё и, даже, найти любовь, хотя бы за деньги. Главное, чтобы она была, но для этого он должен получить удовлетворение от собственного поступка. Похитив Сашу и оставив его совершенно одного в тишине и мраке, Стас хотел показать то, как ему пришлось жить до того, как Сэм спас на мосту, а его сестра предложила помочь, втянув в мир, стоявшим сейчас перед глазами и день ото дня изменявшимся, становясь лишь жёстче. Даже одержав верх, в своём замысле, он всё равно не уверен, что жизнь вокруг изменится в лучшую сторону, но сдаваться уже поздно. Стас доведёт дело до конца, даже зная о грядущем поражении просто, потому что так хотел, ведь больше нет ни единого смысла жизни и от этой мысли стало больнее. Зная, что ты ничтожество и с этим ничего не поделать, хочется вновь встать у края моста и сделать шаг в пустоту, куда давно пора спуститься.
Начало трясти. Признание Давида в любви своему парню мучило его, оно прозвучало так искренне и с таким неповторимым чувством, что захотелось закричать так громко и так одержимо, чтобы хоть кто-нибудь обратил внимание и понял, как ему тяжело, как больно. Может, если бы одна живая душа заметила это и помогла, Стас смог бы прекратить делать то, что начал, но главное, смог бы найти частичку собственного счастья, но вместо этого, он прошёл по многолюдной улице со слезами на глазах и сильнейшей головной болью, не умолкавшей ни на мгновение. Не выдержав того, что прохожие поглядывали на него, словно на сумасшедшего, сбежавшего из психиатрической больницы, когда Стас непрерывно вскрикивал и приставлял руки к голове, тем самым пытаясь облегчить боль, он скрылся во дворах. Отыскав тихое местечко, он сел на груду деревянного мусора, оставленного здесь кем-то из жильцов близлежащих домов, обхватил голову руками, опустив её к коленям и закричал, уже не обратив внимания, что кто-то мог быть рядом.
— Молодой человек, у вас всё хорошо? — услышал он посторонний голос. Стас поднял взгляд вверх в надежде на помощь от того, кому не безразличен посторонний человек, но как только увидел бродягу в рванье, с длинной бородой и жутким запахом, похожим на тот, что раздражал в автобусе, он лишь вышел из себя, поняв, что нужен лишь тем, кто ему омерзителен. Не контролируя озлобленность, он быстро расстегнул куртку и, сверкнув остриём кухонного ножа в глазах бедняги, вонзил его с молниеносной силой в живот, рукой прикрыв тому рот.
— Не представляешь, как я мечтал это сделать и на этот раз не промахнулся, — прошептал Стас, испытав необъяснимое удовольствие от сделанного, чего не смог продемонстрировать Давиду часом ранее. — Думаю, мне стало легче. Спасибо.
Вытащив нож и наблюдая за упавшим телом бомжа, Стас достал из кармана платок и вытер лезвие, сделав его снова сверкавшим и чистым. Убедившись, что кроме следов на снегу ничего не осталось и волноваться не о чем, он скрыл тело деревянными обломками и вернулся другим путём на оживлённую улицу. Подождал автобуса, на котором позже добрался к дому, не прекращая испытывать долгожданное облегчение, лёгкость и свободу, считая, что поездка, несмотря на всё, удалась…
Саша открыл глаза. В окно светило солнце, от которого уже успел отвыкнуть, но был рад ему, хотя в любой другой момент реакция была бы другой. Он не заметил, как ночной разговор закончился и наступил долгожданный сон, после которого не наступил один из тех дней, когда надежды на что-то лучшее не осталось. В один день всё изменилось, и фортуна сменила направление, повернувшись приятной стороной, поэтому Саша позволил себе улыбнуться и потянуться, подняв обе руки одновременно вверх, но как только лёгкая зарядка окончилась, взгляд устремился на Кабано, лежавшего с полуоткрытыми глазами. Отбросив приятные мысли в сторону, юноша осмотрел его. Гипертония, высокая температура, серьёзное вздутие в области раны не говорили ни о чём хорошем. Требовался специалист, больница и как можно быстрее. В спешке обдумав следующий шаг, Саша, принялся укутывать Цезаря в тёплые вещи, применив для этого все подручные вещи, в том числе и бумагу. В гараже стояли санки, идеально подошедшие для перевозки больного. Сильно волнуясь, юноша уложил на них парня, схватил карту, большинство пометок на которой были на испанском, и отправился в путь. Дав себе слово, что не позволит Кабано умереть, он попытался выполнить обещание, поэтому сделал всё, что в его силах, а мысль о том, что подобного ему ещё не приходилось делать, только подтолкнула вперёд, ведь будет о чём вспомнить в будущем, когда подобные выходки уже не сможет повторить…
«Ничто не бывает только черным или белым. И никто не может быть только хорошим или плохим. Это относится и к Похитителю.
