— Даша! — приподнялся он, подняв брови вверх.
— Привет! — поздоровалась она.
— Что ты тут делаешь? — спросил Дима, косо посмотрев на Антона.
— Она постучалась в дверь, когда я хотел идти к тебе, — оправдывался Мипулин, строя разного рода гримасы за спиной девушки, пытаясь сказать, что он не виноват.
— Да, он прав. Я искала тебя, — согласилась Даша.
— Прости, но я сейчас…
— Знаю, — не дождалась ответа она. — Передай ему от меня привет! — попросила спортсменка.
— Хорошо, — тут же согласился Дима. — Передам.
— Я бы хотела сделать это лично…
— Завтрашний спринт? — вспомнил Малышкин.
— Верно. Но скажи Саше, что, как только этап завершится, я сразу приеду, — пообещала девушка. — Пропущу одну — две тренировки, но съезжу.
— Ну, правильно, — улыбнулся Антон. — Ты белорусская прима. Кто посмеет тебе запретить! Покинешь сборную, и Беларусь окажется в каменном веке итогового протокола, как это оказалось с мужской сборной. Им нужно беречь свою красавицу!
Дима и Даша искоса взглянули на него, и Мипулин тут же замолк, демонстративно отвернувшись в другую сторону, но с интересом продолжил слушать все, о чём говорила парочка, не пропуская мимо ушей ни единого слова. Он давно следил за их отношениями, чьи разговоры чаще всего не заходили дальше предложений «как твои дела» и всё время надеялся на то, что они найдут в себе силы признаться в чувствах, ведь их заметили все кроме них самих. Молодые люди каждый раз томно глядели друг на друга, испытывали всевозможный коктейль эмоций от несравненной любви до неугасающей ревности. Неловкими касаниями будоражили кровь, испытывали желание близости, но не делали шаг навстречу. Если раньше Диме мешала любовь к Наде, а после и нахлынувшее чувство вины за её исчезновение, то сейчас, когда он смирился с потерей, страх от начала новых отношений создал прозрачную стену. Парень видел перед собой объект желания, но никак не мог быть к ней ближе. Преграда не пускала, оставляя на полпути к цели. И эти страдания продолжались день ото дня, ведь оба видели друг друга практически ежедневно, в особенности на очередном этапе кубка мира.
— Так, что ты хотела сказать? — долго глядя друг на друга, спросил Дима, ненадолго позабыв о вылете самолёта.
— Ничего, — опустила глаза Даша. — Езжай, а не то опоздаешь, либо попадёшься под горячую руку разъярённых тренеров. Я, кстати, видела их пару минут назад, так что придётся поторопиться, чтобы не показаться им на глаза.
— Удачи завтра в спринте, — искренне пожелал Малышкин, и хотел было поцеловать девушку впервые за столько месяцев, но как только губы начали путь к долгожданному, заслуженному призу, Антон вдруг схватил его за руку.
— Бежим, впереди опасность! — заметил тренеров он.
Впопыхах, Дима поцеловал Дашу в лоб и устремился за Антоном, пробивавшим путь через скопившихся в холе спортсменов и простых постояльцев, возвращавшихся с гонки. Выбежав на улицу и влетев в стоявшее у входа такси, вызванное Малышкиным заранее, автомобиль тронулся и двое разгневанных, ругавшихся мужчин, гнавшихся за своими подопечными, всевозможными жестами призывали парочке друзей вернуться в отель. Тут же зазвонил телефон Димы, а вскоре и у Антона. Некоторое время ожидания прекращения звонка, ребята поняли, что это бесполезно и Мипулин всё же решился ответить.
— Ало! — как ни в чём не бывало, подал голос парень.
— Вы охренели? — тут же разнёсся недовольный голос Валерия Ольховского — главного тренера сборной России по биатлону. — Немедленно возвращайтесь обратно или я за себя не отвечаю.
— О, это вы! — нелепо обрадовался Антон, сделав непонимающий вид.
— Да, это я. Сейчас же разворачивайтесь!
— Мы просто решили прокатиться, скоро вернёмся, — солгал он, что со стороны Димы выглядело так глупо, что он не смог себя сдержать от рогата, прикрыв рот обеими руками.
— Знаю я, куда вы намылились! — вторгся в беседу Николай Опухов — старший тренер мужской сборной. — Что вы себе вообще позволяете? — ругался он не меньше Валерия. — Считаете, покидать этап кубка мира, не завершив его, в порядке вещей? Так вот, вы не звёзды биатлона, чтобы так поступать.
— Николай Васильевич, мы вернёмся! — серьёзно заговорил Антон, показывая кулак не успокаивавшемуся Малышкину. — Просто, очень надо!
— Надо им! — саркастично проговорил мужчина. — А тебе сказать, что мне надо в этой жизни?
— Э-э-э-э, — не знал, что ответить спортсмен.
— Можно было хотя бы предупредить? Или это так заведено у молодёжи?
— Вы бы не отпустили, — бубнил Антон.
— Конечно! Ты и Малышкин не Арман Вилар, чтобы пропускать важные старты, — более спокойным голосом заговорил он. — Ладно. Езжайте, что уж там. Не человек я, что ли?
— Человек! — подмазался Мипулин.
— Но, если не успеете к пристрелке и разминке, я вас…
— Знаю, — не стал слушать и без того понятное обещание Антон. — Спасибо.
— Передайте Саше, что мы все за него переживаем и ждём скорейшего возвращения.
— Обязательно.
— И последнее, — не мог не сказать Николай Васильевич. — Передай Малышкину, что за его лошадиный рогат, слышимый даже из закрытого ладонями рта, вы оба пробежите лишних десять километров на тренировке. И я прослежу, чтобы ни на метр меньше. До встречи!
Антон, погружённый в себя, положил телефон в карман и посмотрел на Диму.
— Ну что там? — спросил Малышкин, покраснев от сдерживания смеха.
— Мы трупы! — легко и непринуждённо произнёс он, зная, как злопамятны тренеры. — Особенно ты!
— Почему это?
— Потому что ты идиот!
Перелёт прошёл без инцидентов. Самолёт мягко приземлился в небольшом аэропорту Зальцбурга, что в сорока шести километрах от Хохфильцена. Выйдя из здания аэровокзала, Дима поймал такси, и они с Антоном быстро примчались в больницу, где лежал Саша, но выйдя из машины, Малышкин, вдруг, остановился, не делая ни единого шага вперёд.
— Что с тобой? — с двумя небольшими сумками, взятыми из Чехии, стоял за спиной Мипулин.
— Будешь смеяться, но я вдруг подумал…
— Это что-то новенькое, — вяло протянул Антон.
— А, что
