Он лежал на боку в кузове грузовика рядом с мешком. Треск прекратился. Один из хулиганов — Монти? — забрался в кузов и оттолкнул пинком ноги Кертиса, чтобы освободить себе больше места. Двигатель пикапа издал треск, не похожий на звук из мешка, кашлянул выхлопными газами, а затем Кертис почувствовал, что грузовик начал двигаться, быстро набирая скорость.
Его лицо обратилось в одну сплошную боль. Он чувствовал, как опухают его глаза. Его горло также казалось опухшим, потому что он мог сглотнуть, только приложив усилие, и это усилие было самой жгучей агонией, которую он когда-либо испытывал в своей жизни. Он снова потерял сознание и очнулся как раз вовремя, чтобы услышать, как Монти выкрикивает в туманную ночь нечленораздельный набор звуков, что выглядело как боевой клич злобного племени, сражавшегося с каждой негритянской шкурой только ради получения удовольствия от боевых действий.
И от убийства тоже, — подумал Кертис в своей кошмарной полубессознательной дымке. Он знал, что эти люди могут убить его этой ночью, могут избить его до смерти и повесить на ветке дерева. А потом… что будет с мистером Ладенмером, Ниллой и малышом Джеком? Он попытался поднять голову, но она весила не меньше двухсот фунтов. Может, ему попробовать поговорить с Монти? По крайней мере, сказать слово «Пожалуйста», как обычно пытаются успокоить беснующееся животное? Когда он попробовал это сделать, боль, которая до этого терзала его горло, стала почти невыносимой, и его голос оказался недостаточно громким, чтобы принять его даже за мучительный стон — скорее его можно было принять за еле уловимый шепот.
Он понял, ощутив кровь во рту, что тем надавливанием колена его горлу была нанесена какая-то разрушительная травма… он потерял способность говорить.
В сумерках Кертис слышал смех Уиппера и Фидо, как будто они собирались на вечеринку. Затем ветер от скорости разорвал смех в клочья, и грузовик взревел, набирая обороты.
****— Они все еще идут за нами.
Нилла замерла на полушаге и оглянулась через плечо. Ее брат был прав — она увидела два луча, выискивающие их среди деревьев. Неужели они стали еще ближе с тех пор, как она оглядывалась последний раз примерно десять минут назад? Она не могла сказать это наверняка.
— Они не собираются останавливаться, — сказал малыш Джек. Это прозвучало сухой констатацией факта, таким же тоном, каким — как Нилла слышала много раз — ее отец разбирался с делами. В свете фонаря, который Нилла держала перед собой за проволочную ручку, перекинутую через ее запястья, малыш Джек казался лесным чудовищем, в котором с трудом можно было распознать восьмилетнего мальчика: глаза его ввалились, он был весь перемазан кровью и грязью.
— Ты похож на какого-то монстра, — сказала Нилла, словно поддразнивание брата в этот ужасный момент могло помочь им хоть на миг отвлечься от пугающе жестокой реальности.
— Ха-ха, — отозвался он без всякой радости. — А у тебя в волосах дерьмо аллигатора.
В то же самое время они оба понимали, что такого рода разговоры ничем особо им не помогут.
— Здесь нет ни одного аллигатора, — возразила Нилла, водя фонарем из стороны в сторону, чувствуя, как каждый удар сердца отдается у нее в горле. Дорога впереди была такой же, как и позади: вязкая, напитанная влагой земля, засасывающая ноги, низкий остролистный кустарник, заросли колючих пальметто и тонких сосен, изогнутых в гротескных формах из-за ветров, дующих с озера. Само озеро находилось от них с правой стороны — примерно в двадцати или тридцати ярдах правее, за кустами. Над его поверхностью царила ночь, нигде не маячило ни единой точки света.
Но оба огня позади них двигались, и Нилла знала, что ее брат прав: вероятно, мужчина и женщина убили мистера Хартли и не собирались на этом останавливаться.
— Нам надо спешить, — сказал малыш Джек. — Может, лучше тебе погасить фонарь? Если ты это сделаешь, они не смогут за нами следовать.
— Я не пройду здесь в такой темноте. Кто-то из нас может сломать ногу и… Я даже не хочу об этом говорить.
Она уже подумывала об этом, предварительно просчитав все возможные опасности, которые только могла представить — включая появление аллигаторов, встречу с гнездом змей или дикими кабанами, которые бродят вокруг озера, о чем когда-то рассказывал ей отец — и решила оставить свет. Ей пришла в голову мысль повернуть налево от озера и следовать в этом направлении, что было, скорее всего, югом или, возможно, юго-западом. Это даст им больше шансов найти дорогу. Но была ли здесь дорога в пределах нескольких миль? Нилла понятия не имела.
Она не могла выкинуть из головы тревожные мысли, и касались они сейчас даже не следовавших за ними по пятам похитителей. Нет, они касались ее отца и Кертиса. Что с ними случилось?
— Пойдем! — подталкивал малыш Джек.
Нилла кивнула, но дала себе еще пару мгновений, чтобы попытаться успокоиться и собраться с силами, а затем она позвала своего слушателя:
— Кертис?
Ответа не последовало. Она не чувствовала с ним связи, между ними не было ощущения той обычной энергии, издававшей звук, напоминавший слабый треск записей, которые любила ставить ее мама. Она не знала, доходят ли ее сообщения до адресата, или нет… и еще ее терзала ужасная мысль, что Кертис и ее отец тоже либо сильно пострадали, либо были мертвы. Она снова попыталась, в третий раз.
— Кертис, пожалуйста, — просила она, — ответь мне.
Но ответа от ее друга так и не было, и она продолжала слышать только стрекот ночных насекомых: после дождя, их болтовня из жужжания и щелчков вернулась в полном объеме.
Она снова оглянулась через плечо. Теперь она могла точно сказать, что свет стал ближе. Нилла думала, что мокрая земля будет так же прилипать к туфлям мужчины и женщины за ними, как это происходило с их собственными ногами без обуви — может быть, даже хуже — но, похоже, это было не так. В любом случае, пришло время двигаться.
— Идем, — сказала она брату, и они тронулись в путь.
****— Ладно, вытаскивай его.
— Что, черт возьми, мы будем здесь делать?
— Есть идея, Монти. Ты и Фидо просто — спустите его на землю.
Новая волна боли обрушилась на Кертиса, когда его встряхнули и перебросили через борт грузовика. Он приземлился на наваленную кучу земли с гравием, и в его глаза снова ударил луч фонаря. Он мог видеть только левым глазом, так как правый почти полностью заплыл.
— Ты хорошо поработал над его
