Укол ностальгии. Не говоря обо всем остальном.
Потом, когда все поднялись наверх, я пошла в коридор достать телефон из сумки. У меня была привычка брать его в постель, посмотреть Фейсбук, ответить на сообщения Кейт, она спросила: «Как тебе васильковые холмы?», выложить в Инстаграм свои уютные ножки в постели с Джеком. Это было приятное занятие для позднего вечера, когда мы с Джеком вместе.
Дэйви все еще был в гостиной в конце коридора – он любил задувать свечи. Одна из его странностей.
В гостиной еще светились янтарные отблески, мальчик обходил комнату, его тень падала на дальнюю стену. Когда Дэйви наклонялся задуть очередной огонек, видно было, как шевелятся волосы его густой и непослушной гривы. Он так часто расчесывал ее пальцами, что она почти всегда стояла дыбом. Мне были видны лишь его контуры в темноте – черные на оранжевом фоне, – но я увидела, что он поднял руку и тень шевельнулась. Потом этот жест повторился – Дэйви подзывал меня.
Я прошла по коридору, спустилась на три ступеньки в гостиную. Там горели только две свечи – высокая церковная свеча на каминной полке и свечка-таблетка в фонаре на подоконнике. Комната была почти погружена во тьму, Дэйви стоял в середине. Он был высоким, как Джек, но тощим и узкоплечим.
Дэйви поманил меня подойти поближе. Я осторожно приблизилась к нему в темноте.
– Ты же не знаешь? – спросил он, глядя вниз, на пыльную красную дорожку.
Я нажала на телефоне кнопку home, чтобы осветить помещение и рассмотреть Дэйви. Его лицо, красноватое от свечей, стало призрачным, сине-зеленым. На стене над камином висел портрет предка. Кто-то из прежних Россов, олицетворяющий передаваемую по наследству вискарню, основанную при королеве Виктории, и старые почтенные деньги, наращиваемые поколениями.
– Чего не знаю?
Я старалась не смотреть на жутковатый портрет за его спиной – очень похожий на Джека: тяжелый лоб, серьезные глаза, широкие плечи.
Дэйви смотрел в пол. Он вообще редко глядел на кого-нибудь, а сейчас точно не стал бы.
– Что было, что расстроило женщину.
– Женщину на озере?
Я смотрела на него, мысленно заклиная взглянуть на меня. Никогда еще я не слышала от него такой связной речи.
Дэйви не обратил внимания на мои слова, прошелся по комнате, задул свечу на камине. У меня погас экран телефона, и наступила темнота, чуть разгоняемая маленькой свечой на подоконнике, которая отражалась в окне, так что виднелись два крошечных огонька, хаотично мечущиеся в ночи.
– А что было?
Дэйви опять оставил без внимания вопрос и задул последнюю свечу.
Все стало черным.
– Про смерть, – сказал он. – О том, что… Джек спланировал.
И тут же Дэйви вышел из комнаты. Я тихо его окликнула, но он не остановился. Слышно было, как он поднялся по лестнице, скрипнула дверь, и я осталась одна.
К спальне Джека я взлетела стремительно, будто за мной гнались.
Дверь в комнату Дэйви была закрыта, изнутри слышались взрывы.
Джек сидел в кровати, держа в руках книжку Кейтлин Моран «Как быть женщиной».
– Дэйви сейчас кое-что сказал.
Джек загнул уголок страницы, но не встревожился.
– Про ту женщину, – добавила я.
– Какую женщину? – Джек покраснел.
– Он сказал, что женщина кричала из-за того, что случилось. Из-за чьей-то смерти. А потом добавил… – Я остановилась. – Потом сказал, что у тебя был план.
Я специально перефразировала слова Дейви.
Джек застыл с полуоткрытой книгой в руках и смотрел на меня.
– Господи! – воскликнул он. – Ты прости, он иногда пугает гостей и моих друзей.
– А что он имел в виду?
– Ничего, Рейч. Он не знает… сам не понимает, что говорит. Смысла в этом нет.
– Правда? – спросила я, припоминая произошедшее.
Да, может, и правда Дэйви не очень сам себя понимал. И потом: как часто он бывает в здравом рассудке? Вряд ли вообще когда-нибудь.
Я разделась и залезла под одеяло. Джек обнял меня, как всегда, и я протянула руку, чтобы выключить свет.
Закрыла глаза, притворяясь спящей. Через несколько минут дыхание Джека стало глубоким и ровным. Снаружи не было вообще никаких звуков. Совсем. Ни отзвуков далекой дороги, ни соседей. Тишина давила на уши.
И тогда я что-то услышала. Крик лисицы. Как детский плач в ночи.
Мне нужно было навестить Дэйви у него в комнате и спросить, что он имел в виду. Я не могла преодолеть любопытства, и это был единственный способ его увидеть. Из своей комнаты он выходил только по заранее известным поводам. На следующее утро, сославшись на недомогание из-за беременности, я поднялась наверх, но остановилась возле двери Дэйви.
Слышны были взрывы, шум звездолетов, иногда хохот самого Дэйви. Я постучала и осторожно открыла дверь. Было темно, все шторы задернуты.
Он не поднял глаз, не шевельнулся, никак не отреагировал на мое присутствие.
– Дэйви! – позвала я, оглядывая через плечо коридор, – Дэйви!
Он меня не замечал. Я стояла в нескольких футах от него, неловко прикрывая живот руками. Комната была большая, набитая предметами, связанными с различными его увлечениями: с космосом, компьютерными играми, фотографиями и плакатами из журналов по всем стенам.
Видимо, Дэйви закончил уровень, потому что игровая консоль затихла и он поднял глаза. Не то чтобы на меня, но на экран больше не смотрел. На нем были спортивные штаны, футболка, ноги босые. Никогда не видела его в домашней одежде.
– Мне хотелось бы знать… когда мы с тобой вчера были внизу… что ты имел в виду? – спросила я сбивчиво.
Он ничего не ответил, и я чуть приблизилась к нему:
– Дэйви, прости, но когда ты говорил про то, что Джек спланировал – что ты имел в виду?
Я старалась говорить тихо и быстро, ведь надо только выяснить и тут же уйти.
Как только я назвала имя Джека, Дэйви быстро обернулся ко мне. На долю секунды встретился со мной взглядом. И прошептал:
– Неприятности.
– Нет, Дэйви, нет, никаких неприятностей.
– Неприятности, – прошептал он, потом встал, зажимая уши, и крикнул: – Я не смогу играть, если снова неприятности!
– Нет, я только хотела…
– Неприятности! – взвыл Дэйви, подбежал к игровой консоли и закрыл ее руками.
– Что ты здесь делаешь? – прозвучал у меня за спиной ледяной голос.
Я обернулась, это был Джек.
– Да… просто зашла, – забормотала я.
У Джека в руке был стакан с чем-то оранжевым.
– Тут витамины, тебе от утренней тошноты. – На лице его была ярость. – Что ты здесь делаешь?
Он подошел к Дэйви и присел рядом, стараясь поймать его взгляд.
– Никаких неприятностей, приятель. Совсем. Никаких неприятностей.
Дэйви быстро закивал, будто успокоившись, и сел обратно на кровать. Я медленно попятилась за дверь, дошла до нашей комнаты. Щеки у меня горели.
Джек пришел через несколько минут. Он ничего не сказал, только взмахнул руками, будто спрашивая: «Ну?»
– Извини меня.
