– За Город! – засмеялся он.
Я встала, наклонилась ближе.
– Когда ты это сделал? – удивилась я.
– На прошлой неделе. Решил отметить середину пути.
Схема его химиотерапии была долгой. Дольше, чем у всех моих прежних пациентов.
– И мама тебе разрешила? – Я была в ужасе. Последствия татуировки у человека с ослабленным иммунитетом могут быть самые худшие. – Ты же целую вечность не сможешь кровь сдавать.
Я поймала себя на том, что делаю ему выговор, и заставила себя остановиться – я ему не родитель.
– Ну конечно, она не знает, – он усмехнулся и опустил футболку, закрыв татуировку.
Я не могла избавиться от стандартных мыслей: как это будет выглядеть в его шестьдесят, когда интерес к футбольным карточкам пройдет. Что, если он захочет вообще забыть, что у него был рак?
– Не говорите ей, прошу вас, – добавил он быстро.
Я размышляла, скажется ли это на лечении. Скорее всего, нет.
– Хорошо, – сказала я. Сохраню его тайну.
Я снова наклонилась к нему, он опять задрал футболку. Вроде бы воспаления не было. Я посмотрела ему в глаза, почему-то выражение моего лица вызвало у него смех, который закончился приступом кашля. Что-то меня насторожило. Слишком хорошо откашливался, очень много мокроты.
– Погоди, – попросила я, снимая с шеи стетоскоп и прикладывая к его груди. – Дыши.
Он все еще кашлял, пытаясь совладать с дыханием. Звук этого кашля мне не нравился.
– Что это? – спросила я у Бена, как только он вернулся домой.
Передо мной на столе лежала старая «нокиа».
Бен был в пабе, куда он неизменно ходил каждый четверг с друзьями-айтишниками. Он посмотрел на телефон, и на лице у него отразилось недоумение.
– Мой старый телефон, – ответил Бен, удивленный, будто ему показали фокус.
– Он завалился за спинку дивана.
– И что?
– Почему он там был? Это второй телефон?
Лицо у него стало озадаченным, потом сердитым. Между бровями появилась складка.
– Нет, ничего подобного. А что?
– У тебя есть второй телефон.
– Я достал этот телефон, чтобы найти старые пароли, которые в него записывал.
Я уставилась на телефон, включила его, но он был заблокирован кодом.
– Можешь мне показать? – попросила я.
– Зачем?
Вид у Бена стал такой страдающий, будто я ему причинила физическую боль. Вот тут мои подозрения исчезли. Сразу было видно, что он не врет. И зачем я спросила?
– Прости меня.
– Ты думаешь, что я тебе изменяю?
– Прости.
– Это из-за…
Он глянул через плечо, будто на что-то показывая.
Я сразу поняла, о чем он – мама. Отец нашел электронные письма всего пару недель назад. И не только письма, еще и сообщения в телефоне. Мерзкие сообщения, которые мама посылала их общему другу. Она этой грязью нас всех предала.
– Нет. Просто увидела телефон и подумала… всякое.
Но я поняла, что в его словах был смысл. Поспешные выводы – это на меня не похоже. Обычно я рассматривала все обстоятельства. Что же со мной творилось?
– Рейч, может, тебе стоит с кем-то поговорить? Насчет мамы. Это же было так внезапно…
– Не надо психоанализа, – попросила я. – Пожалуйста.
Глава 17
Сейчас
Я обернулась на лестницу, прислушалась. Уловила звук выключаемого душа. Он сейчас оденется, у меня минута. Я должна посмотреть письмо – необъяснимое письмо Дугласу. Я обязана во всем этом разобраться и не останавливаться, продолжать движение, как марафонец.
Разорвав конверт, я вытащила письмо.
Совершить это преступное действие оказалось просто, как купить пинту молока.
ДОКУМЕНТ 4
www.scottishreview.co.uk
Дж. Дуглас
«Пайн-Нидлз»
Калланах-Роуд
Обан
PA34 4PG
Уважаемый м-р Дуглас!
Конкурс романов
Хотим сообщить Вам о нашем литературном конкурсе романов, начинающемся в январе следующего года. Поскольку Вы были автором «Скоттиш ревью», мы хотим, чтобы Вы узнали первым. Конкурс будут судить лучшие литературные агенты, приз – 500 фунтов стерлингов. Объем романа от 50 000 до 100 000 слов, последний срок подачи работ – 31 марта.
С нетерпением ждем Вашего участия! Более подробную информацию можно найти на нашем сайте (адрес в начале письма).
Скоттиш ревьюЯ провела пальцем по строкам. По имени адресата. Может быть, это не для него? Старое письмо, для прежнего жильца. Но… Дуглас. Писатель.
Я читала и перечитывала, думая, что пропустила что-то. Конечно, мне была известна фамилия моего бойфренда – фамилия, которая будет у Уолли.
В Фейсбуке он был Джек Росс, в Твиттере – @jrosswriter. Он даже шутил, что однажды его спутали с Джонатаном Россом[23] и нахамили. Фамилия его родителей была Росс: вся прочая почта была адресована мистеру и миссис Росс. Брат Дэйви был Дэйви Росс. «Чего же ты так уперлась? – сказала я сама себе. – Возьми себя в руки».
Эти несвязные мысли о фамилии моего бойфренда кружились словно стервятники над трупом: пикировали, отхватывая куски. Появилась другая мысль – Джек получает странные письма про Дугласа и сам, похоже, иногда называет себя Дугласом.
Я вложила письмо в конверт, нашла в кухонном ящике клейкую ленту и запечатала его. Положила всю почту обратно на коврик. И потом остановилась в коридоре, ожидая шагов Джека на лестнице.
Услышав их, я сразу стала действовать. Я помнила этот прилив адреналина, когда гипоталамус велит надпочечникам включиться, и помнила, как он полезен. Я не стала размышлять о находке и переживать на эту тему. Мне хотелось все исправить, как врачу, спешащему с каталкой на помощь пациенту.
Я решительно вышла в холл.
– Там почта, – бросила я через плечо, пока он спускался. Сумела произнести это с улыбкой, хотя и застывшей.
Джек заколебался, и это меня приободрило. Он замедлил шаг, остановился на ступеньке, потом протянул правую руку в мою сторону, будто не давая перейти оживленную дорогу.
Я стояла с письмами в руках, перебирая их, будто впервые вижу.
– Погоди-ка, – сказала я с деланной небрежностью. – Два для твоих родителей, одно для Дэйви. А вот это? Может, тебе?
Я протянула ему подозрительный конверт.
– Да-да, мне, – сказал Джек, но объяснять не стал, а пошел в кухню и налил воды в чайник, стоя ко мне спиной. – Тебе с кофеином, или ты уже свой дневной лимит исчерпала?
Вот такой он был внимательный: знал, что я люблю настоящие кофе и чай, но волновался за Уолли.
– Кажется, здесь был какой-то модный травяной чай. – Джек копался в шкафчиках.
– Но тут написано «Дж. Дуглас»? – удивилась я, делая вид, что разговор о чем-то неважном.
Надо ли задавать такие вопросы? Я уже не могла вспомнить, каково это – быть в нормальных отношениях. Это уже допрос или еще терпимо?
Я задержала дыхание, ожидая разгадки этой маленькой тайны. Гадая, что будет дальше. Сработает или нет.
И тут зазвонил мой телефон. Это был папа. Он всегда мне звонил, еще не до конца живя в двадцать первом веке, когда можно посылать сообщения. Я, конечно, ответила.
– Мы в графстве Аргайл.
– О’кей, – ответила я без всякого выражения.
– Есть какие-то указания? Дороги здесь очень петляют.
– Позвони, если будет нужно подсказать.
– Со мной еще и Кейт.
– Я знаю.
Руками я подгоняла его заканчивать, хотя он меня не видел.
– Да, и мы не знали, везти вино или как.
