Я не стала развеивать ее заблуждения: что я замужем, не бросила работу за месяцы до того, как забеременела, оставив себя даже без пособия по беременности. Это не имело значения, хотя на самом деле для меня это было очень важно.
Я взглянула на Джека, он смотрел на экран. Поймала себя на мысли: с ним никогда такого не будет, никто не скажет «А, да это же Джек Росс!» Он сменил имя, стал другой личностью. Интересно, естественно ли для него теперь отзываться на Джека, а не на Джона?
– Прошу прощения, – извинилась Сандра, потому что компьютер снова заснул. – Придется подождать. Очень сильно тормозит.
– Хорошо это помню. Ничего, значит, не поменялось?
– Если бы. Вы в педиатрии были ординатором, да?
– Да.
И невольно ощутила прилив гордости. Пусть теперь это кончилось, пусть все позади, но я здесь работала. Я была Рейчел Андерсон, бакалавр медицины и хирургии, член Королевской коллегии педиатров.
Сандра снова дернула мышью, но ничего не изменилось.
Она протянула руку, раздвинула тонкие металлические жалюзи.
– Снег собирается, – Она указала на паучьи ветки ноябрьских деревьев – голые, будто только что из душа.
А у меня мысли уже были о другом – я пыталась что-то понять, но пока не знала что.
Я посмотрела в небо. Белое, затянутое облаками, с красновато-оранжевым отсветом. Хотя в это утро было тепло.
– Вряд ли, – ответил Джек. – Слишком тепло же.
– Вот как раз моя мысль, – поддержала я.
– Помните, когда в прошлый раз приличный снег шел? – спросила Сандра. – И только сейчас люди готовы к повторению, да? Несколько лет назад. Две тысячи девятый? Да, девятый, потому что Джулия как раз родилась…
Компьютер пискнул.
– Готовы к работе, – объявила Сандра.
Я легла на койку и расстегнула джинсы. Гель был холодным и влажным, джинсовая ткань стала прилипать к телу.
– Сейчас увижу Уолли, – сказал мне Джек.
Он сидел у меня в ногах с ожидающим видом, подавшись вперед.
Я все еще смотрела на небо между полосами жалюзи. Просветы были так малы, что я почти ничего не видела. Собирается идти снег. А потом, после зимы, появится на свет Уолли. Наш ребенок.
Сандра приложила датчик к моему животу, и помещение наполнилось приглушенным шумом. А потом – мы услышали. Стук сердца, несущийся как поезд.
Джек подпрыгнул, схватился за голову.
– Ты смотри! – крикнул он.
Мне захотелось встать, обнять его и посмотреть, какого замечательного младенца мы сотворили.
– Ох!
Я не ожидала, что буду растрогана – ультразвуковых снимков видела больше, чем могла бы сосчитать – но разволновалась. Вот это – Уолли – наполовину я, наполовину Джек. Как будто наше будущее разворачивалось перед нами. Мы ему покажем Обан. У него будет едва-едва заметный шотландский акцент, волосы темные, как у Джека. Я его стану учить основам анатомии, а Джек – грамматике. А потом, когда Уолли ляжет спать, мы с Джеком будем сидеть вдвоем, рядом друг с другом, и любоваться на него. Я была так счастлива, представляя это будущее, что, казалось, могла летать.
Видимо, Джек ощущал то же самое, потому что посмотрел на меня и со слезами на глазах сказал:
– Ребенок с тобой – это лучшее, что может быть на свете.
– Знаю, – я разрывалась между желанием скорее закончить обследование и чтобы Джек обнял бы меня, а вместе с тем хотела, чтобы оно продолжалось и мы могли смотреть на Уолли.
– Надеюсь, что он будет совсем как ты, – добавил он.
Сандра улыбнулась. Я была горда: за Уолли, Джека, нас и за нашу жизнь втроем.
– Подойди сюда, – позвала я Джека.
Сандра отодвинулась, пропуская его, и Джек встал у меня в изголовье, держа меня за руку.
– Невыносимо ждать еще двадцать недель, – он радостно улыбался.
– Они пролетят – не заметишь.
Сердце Уолли продолжало колотиться, мы смотрели на экран, разглядывая его руки и ноги и как он лежит на спине.
Это он большой палец во рту держит? Мы смотрели на позвоночник, на крошечные ножки. На форму его носа. Ни он, ни я не хотели прекращать это, но через некоторое время Сандра приподняла брови и сообщила, что вообще-то ее ждут другие пациенты.
Мы с Джеком хихикали и целовались в лифте по дороге к выходу, прижимаясь друг к другу. Гель, пропитавший мою футболку, испачкал его рубашку, и мы шутили, что ему тоже сделали УЗИ.
Глава 35
– А ты помнишь тот снег? – спросила я между прочим, когда мы ехали домой. – В Шотландии он тоже был?
– Нет, кажется, нет.
– Да ну, не мог же не быть. Здесь был ужас.
Сандра вроде бы сказала, две тысячи девятый. Вроде бы так. Выпало много снега. Дороги были закрыты, каждый вечер в новостях про это передавали. Переменился весь север Европы. Никто не знал, где тротуары, да это стало неважно – машин на улицах не было.
Магазины распродали все санки. Мы с папой на противнях катались по сугробам на Таун-Мур. Гараж нельзя было открыть – дверь завалило. И так было всю вторую неделю января. Люди начали запасаться консервами. А потом все растаяло, и все вздохнули с облегчением. И даже сейчас людям меньше хочется снега, чем раньше: все помнят, как рождественский снегопад завалил весь север. С тех пор такого снега не было.
– Это же было сразу после… – сказал Джек.
– Ага, – согласилась я. – Но ты же говорил… что на Рождество моросил дождик.
Я посмотрела на него, он побледнел.
Ведь он же это говорил? Скучные каникулы, моросящий дождик. Вышли погулять. Да никто никуда не выходил, мело беспощадно. Как он мог забыть? Не знать? Как могла буря не зацепить Шотландию? Точно помню, что все Соединенное Королевство накрыло. Снежное затмение.
Гаити. Потом было землетрясение на Гаити. И про него он тоже не знал.
– Ну, я… – Джек неловко извернулся, доставая телефон.
– Где ты был?
Выражение его лица сказало мне все, что я хотела знать.
Он был в тюрьме.
Эта мысль поразила меня, словно обрушилась лавина – его не отпустили под залог.
И тут поднялась новая волна гнева, переполнила, как ванну. Медленно, каплями, потом нарастая, и наконец, большие потоки начали перехлестывать через борт. Я верила всему, а это была ложь на лжи, а сверху громоздилась следующая. Моросило, да. Слишком много подробностей, надо сразу было заметить. Кто вообще будет говорить, какая была погода, когда его спрашивают, как прошло Рождество?
Господи, он опять мне врал. Может быть, не явно, но ведь так даже хуже? Уклончиво, незаметно. Как густеет дым, а ты этого не замечаешь, пока вдруг оказывается, что дышать не можешь.
Радость от УЗИ разлетелась вдребезги, исчез прекрасный момент ощущения, что впереди нас ждет будущее. Мы не можем день прожить,
