— Так точно, товарищ генерал армии! — произнес Голиков официальным тоном и поднялся, глядя на Жукова сверху вниз с некоторым даже сожалением. Он уже был наслышан о пренебрежительном отношении штабистов к недоучке Жукову и старался хотя бы взглядом или тоном голоса показать ему свое отношение. — Разрешите идти?
— Иди и не занимайся всякой хренотенью. Я еще выясню, чем вы там занимаетесь, — пообещал Жуков в спину генералу.
Лишь за полночь, когда иссякал поток людей из отделов, округов, а работники Генштаба, получив соответствующие приказы и указания, рассасывались по своим кабинетам, Жуков мог несколько расслабиться и заняться проблемами общего характера, вытекающими из тысяч частных и, на первый взгляд, малозначительных проблем. Так ведь на первый взгляд и маленький родничок, который можно вычерпать руками, ничто в сравнении с большой рекой. Но когда стоишь перед крупномасштабной картой и видишь, как синие нити тянутся со всех сторон, прорезая леса и луга, скажем, к той же Волге, и как от верховий наливается она и ширится синевой, сползая к Каспию, тогда понимаешь, как важны все те мелочи, из которых складывается жизнь армии и страны, и что мелочи вовсе не мелочи и отмахиваться от них преступно.
Георгий Константинович вспомнил Голикова с его папкой, вспомнил начальника отдела Генштаба по разработке новых уставов и наставлений, других таких же посетителей со всевозможными прожектами, и подумал, что этот бардак пора прекращать: пусть сначала идут к его заместителям, пусть те разбираются во всяких там теориях, а он потом посмотрит, что они навыдумывали. Иначе утонет в ворохах бумаг.
И тут же у Георгия Константиновича возникло подозрение, что его специально хотят завалить бумагами, в которых он не силен, чтобы показать, что он неуч и занимает этот пост не по праву. Он вспомнил лица своих заместителей и начальников отделов во время его представления сотрудникам Генштаба, вспомнил их изучающие глаза, иронические усмешки, заковыристые вопросы. Он тогда прямо им отрезал: его назначили сюда, чтобы он навел порядок, и он его наведет. Можете не сомневаться. А что касается теорий, то это вопрос особый, теориями тоже надо заниматься, но только после того, как их полезность подтвердит практика обучения войск. А уж в этом он как-нибудь разберется.
Дни шли за днями. Как-то невзначай выяснилось, что Молотов разрешил-таки германским «общественникам» разыскивать в приграничной полосе захоронения немецких солдат времен Первой мировой. Даже вблизи расквартирования воинских частей и в зоне укрепленных районов. Пошли сообщения о нарушениях немецкими самолетами воздушного пространства СССР, которых с каждым днем становилось все больше, а полеты совершались все наглее. Когда спросил у наркома обороны Тимошенко, какие меры принимаются против этого, тот лишь махнул рукой:
— Тут, брат, большая политика замешана. А мы кто? Мы — солдаты. Нам приказано — мы: «Есть!», налево кругом и… ать-два, левой! Так-то вот. Не бери в голову. У нас и своих забот хватает. Что до липовых общественников, так это дело Берии, пусть он и занимается. А самолеты велено сбивать или сажать на свои аэродромы. Но они, гады, слишком высоко летают. Наши истребители их не достают. И зенитки тоже. Не подумали в свое время о такой возможности. А теперь, как говорится: близко локоток, да не укусишь.
— Меня очень беспокоит положение на границе: немцы явно к чему-то готовятся, — глядя в глаза наркому немигающим пасмурным взглядом, заговорил Жуков скрипучим голосом. — Не опоздать бы нам с ответными мерами, Семен Константинович. Да и разведка сообщает, что война начнется в мае.
Тимошенко огладил широкой ладонью бритую голову, к которой пошли бы оселедец и вислые запорожские усы.
— Ты поменьше верь нашей разведке, Георгий. Она, как та курица, клюет все, что ей попадется на глаза: и зерно, и камешки, и всякую козявку. Гитлер не пойдет на войну на два фронта: история Первой мировой войны немцев чему-то да научила. А англичанам с американцами вот как нужна война между Германией и СССР, — и он энергично провел ладонью у себя под подбородком. — Тут они убивают сразу двух зайцев: и от себя угрозу отводят и руками немцев попытаются задушить, как они говорят, коммунистическую заразу. Сталин это все видит — все эти махинации, у него муха мимо не пролетит. Так что беспокоиться нечего: ничего у Гитлера не выйдет. Но и расслабляться мы не имеем права… — Помолчал, предложил: — Пойдем чайку попьем. У меня настоящий индийский — бодрит. — Пожаловался: — Устал я что-то. Столько дел — голова кругом. Уж скорее бы к какому-нибудь концу. Не люблю я этой говорильни и неопределенности. Драка так драка.
Но уже после второго стакана крепко заваренного чая решил оправдаться:
— Ты, Георгий, не обращай на мои слова внимания: это я так, ворчу, себя успокаиваю. Старею, наверное. А вот товарищ Сталин… Я его с Царицына помню: железный человек. Мы, бывало, шумим, кипятимся, а он только ходит да трубку покуривает, а когда все накричатся, он скажет два слова — и всем все ясно. Я, брат, так не могу.
Георгий Константинович понимающе кивнул головой, а про себя подумал, что Тимошенко разоткровенничался, а теперь боится, не сболтнет ли Жуков кому-нибудь про минутную слабость наркома обороны. Да и то сказать: Тимошенко тоже академий, как говаривал Чапаев в известном кинофильме, не кончал, поэтому дальше носа почти ничего не видит. Сталин — тот да, тот другое дело. Но что именно заключено в этом другом, Жуков ничего определенного сказать не мог. Разве лишь то, что каждому природой отмеряно своей мерой и выше себя не прыгнешь. В глубине души, однако, был уверен, что кто-кто, а он-то, Жуков, непременно прыгнет.
Глава 4
В конце марта Жуков наконец-то выбрал время для поездки на особо секретный полигон, чтобы посмотреть на некое новое оружие, о котором, как только был подписан приказ о назначении его начальником Генерального штаба РККА, будто между делом обмолвился Сталин.
Жуков и вообще, может быть, не собрался поехать, закрутившись с делами, но тут звонок секретаря Сталина Поскребышева, и вопрос: «Ездил ли? Нет? Надо съездить. И захватить с собой маршала Кулика». Ясно, что Поскребышев просто так звонить не станет.
Перед поездкой Жуков связался с Берией, чтобы тот отдал соответствующее распоряжение: полигон-то в его ведении, а
