21/6/41 Переехал в Рембертов около Варшавы. Завтра утром мы атакуем! Кессельринг (командующий 2-м воздушным флотом — М.В.) по обыкновению дружелюбный и готовый подать руку помощи, — приехал ко мне вечером, чтобы еще раз обсудить вопросы кооперации между Люфтваффе и полевыми войсками.
Глава 17
День нанизывался на день, глядь — а уж июнь подобрался к третьей декаде. Еще пара недель — и отпуску конец. Николай, хотя ему и некогда считать дни за постоянными выходами в море и всякими другими заботами, и сам не может избавиться от тревоги и нетерпения: как-то там, на новом месте, в его еще неизвестном ему полку, обстоят дела? Как готовятся там к возможной войне? Что думают о нем, отпускнике? Газеты, с большим запозданием попадающие в поселок, хотя и бодрятся, полны тревожных сообщений из различных частей мира. Ну и радио — оно о том же с утра до полуночи. А еще о том, что Красная армия крепнет день ото дня, на ее вооружение поступают новые модели самолетов, танков, артиллерии, военных кораблей, и нет в мире силы, способной победить армию рабочих и крестьян, о которой проявляют постоянную заботу коммунистическая партия и лично товарищ Сталин.
Что ж, новое вооружение поступает, что правда, то правда. Но его еще очень и очень мало. «Академиков» несколько раз возили на заводы, показывали новые самолеты, танки, пушки: будущие командиры батальонов, полков и дивизий должны знать, чем им придется воевать в недалеком будущем. Но все это новое в прошлом году только начинало делаться, говорить о массовом применении можно разве что через пару лет. Впрочем, воевать можно и тем, что есть: не такое уж оно устаревшее по сравнению с той же немецкой техникой. А если с французской или английской, то ничуть не хуже. Но воевать-то придется с немцами, а немецкая армия оснащена все-таки лучше — Матов это видел собственными глазами — и выучка у нее значительно выше.
А самое главное — когда начнется эта война: завтра-послезавтра или через год-два?
Середина июня миновала и не принесла ничего нового и неожиданного, а ведь именно на пятнадцатое число будто бы, по слухам, ожидались военные действия на западной границе. Слухи эти упорно держались в академии еще с марта, передавались из уст в уста, но точно такие же слухи ходили и о первом июня, и даже о пятнадцатом мая. Однако все слухи так и остались слухами. Николай знал из теории, что агрессор всегда маскирует дату своего нападения на выбранную им жертву распространением дезориентирующих слухов. Так было перед нападением немцев на Чехословакию, затем на Польшу, Францию и другие страны. Сам Наполеон не брезговал распространением подобных слухов. Это, если угодно, общее правило для начала любой войны, и правилу этому не одно столетие.
Лето — рыбачья страда на Беломорье. На прогреваемые солнцем отмели, поближе к устью рек идет всякая рыба на жировку или метание икры. Давно отшумели стаи перелетных птиц, лишь чайки кружат над косяками сельди, да бакланы тянут над самой водой, касаясь ее крылом, и все туда же, где затевается чайками очередной базар, где кружат белухи, выбрасывая вверх фонтаны. В ту же сторону ползут, разрезая плескучую волну и густую студенистую массу медуз, рыбацкие баркасы, затем, нагрузившись, тянут к берегу, чтобы сдать рыбу в местную кооперацию, которая держит на берегу коптильню, засолочную и ледник, и снова в море. Надо успеть обернуться за время прилива, чтобы не потерять темп и не сесть на отмель на несколько часов.
Иногда приползают из Архангельска буксиры с баржами, набитыми льдом, принимают рыбу прямо в море, там же, на баржах, ее разделывают: что в бочки на засол, что в ледники.
Только раз выпало Николаю сходить в лес с ружьишком, пострелять косачей, собирающихся в холостяцкие стаи. Вот и в это воскресенье отец уговорил его не идти в море: сами управимся, отдыхай. И Матов решил еще раз попытать охотничьего счастья.
Поднялся рано. Однако солнце висело уже высоко — середка лета, известное дело. Ружье, патроны, ягдташ, вещмешок и сапоги готовы с вечера. На столе краюха хлеба и шматок сала, завернутые в тряпицу, кружка молока — на дорогу. Сразу же за порогом опустил на лицо сетку из конского волоса: воздух наполнен плотным зудом комаров и мошки. А когда пригреет солнце, тогда вылетят в поисках живой крови слепень, овод и пауты — эти и через одежду до тела добраться могут. Но Николай хорошо защищен от прожорливой нечисти: брезентовая куртка с застегивающимися рукавами, такие же штаны. Правда, ближе к полудню от жары весь взмокнешь, точно в парной бане, но… охота — пуще неволи.
Свистнув белую лайку по кличке Король, оставляя темный след на луговой траве, Николай подошел к опушке леса. Король мелькал впереди, то задирая голову и нюхая воздух, то опуская на бегу нос до самой земли. Из заросли осинника поднялась тетерка и уселась на нижнюю ветку ближайшей сосны, вытянула шею, точно приглашая собаку поиграть с нею в прятки. Николай знал, что где-то здесь рядом расположено гнездо тетерки с яйцами, а может быть, если тетерка старая, то и выводок. Сидят, небось, в зарослях вереска, прижавшись друг к другу, пестрые пушистые комочки, и ни одна собака их не найдет, разве что если наступит лапой.
На этом месте всегда гнездятся тетерки, несмотря на близость человеческого жилья и бегающих на воле собак. Еще мальчишкой Николай вместе с братьями гонялся за птенцами, иногда они приносили домой маленькие буроватые комочки, но всякий раз отец или мать заставляли относить птенцов обратно: не выживут они в неволе, погибнут.
Король попрыгал под деревом, облаивая тетерку, она сердито побормотала и поднялась повыше. Матов же прошел мимо, и Король кинулся за ним следом. Николая интересовали косачи, а эти держатся в лесной глуши, поближе к светлым березнякам и осинникам, к ягодным местам. У них сейчас в самом разгаре линька, на дереве косача почти не увидишь, а на земле не разглядишь: затаится не хуже птенца, в двух шагах пройдешь — не заметишь.
Натоптанная тропа углубилась в сосновую чащу. Под ногами пружинит толстый слой из хвои; черничники и брусничники выставляют на показ созревающую ягоду. Их сменяют заросли толокнянки и костяники. Лохматые кусты можжевельника издали кажутся то медведем, то волком, то еще каким-нибудь неведомым зверем. Крепким запахом сосновой смолы напитан воздух, порывы верхового ветра стекают
