Сталин не ошибся в Берии: за короткое время тот сумел восстановить многие заграничные резидентуры, порушенные Ежовым в результате чисток аппарата НКВД, вернув тех, кого можно было вернуть из тюрем и лагерей, набрал новых. Разрастающаяся угроза войны заставляла спешить, часто беря количеством, а не качеством, но Берия знал, что время отберет лучших и способнейших, что без жертв ни одно серьезное дело обходиться не может.
* * *Сталин встретил Берию, стоя у большой карты СССР, с прилегающими к нему Европой и Азией. Кивнув на приветствие Берии, спросил:
— Что нового?
Лаврентий Павлович, хорошо изучивший Сталина и тонко чувствующий, когда, что и как надо ему говорить, по одному виду встретившихся на лестнице Тимошенко и Жукова определивший, что Сталин сегодня явно не в духе, а по самодовольному выражению лица Голикова, что тот, как всегда, угодил Хозяину, на вопрос Сталина пожал плечами и принялся бесстрастным голосом докладывать последние сообщения из-за кордона:
— В Германии отпечатаны большим тиражом подробные карты Англии, особенно ее побережья. В войска, дислоцированные на востоке Польши, доставлены немецко-английские разговорники, к каждой дивизии прикомандированы переводчики с английского. В Швеции заказаны десантные баржи, надувные плоты, во Франции шьют прорезиненные плащи, в Киле строятся бронекатера артиллерийской поддержки. Все эти данные говорят за то, что операция «Морской лев» находится в стадии интенсивной подготовки. Вызывает настороженность лишь тот факт, что сведения об этой подготовке уж очень легко достаются, чтобы быть похожими на правду. Как и бьющая в глаза их повышенная секретность. Тут что-то не так…
Берия на несколько мгновений замолчал и выжидательно посмотрел на Сталина, медленно расхаживающего по ковровой дорожке. Но Сталин не издал ни звука, и Берия продолжил свой доклад:
— Вместе с тем обязан еще раз подтвердить, что немцы всерьез прекратили поставки промышленного оборудования в СССР в обмен на наше сырье и продовольствие, хотя мы свои обязательства выполняем пунктуально. Их отговорки экономическими трудностями не выдерживают критики и вызывают подозрение. Далее: уже месяц дипломатическая почта из Японии и других стран Азии не перевозится через нашу территорию. Тоже самое с каучуком и другими стратегическими материалами. Вагоны в портах Дальнего Востока простаивают, на наши запросы ответ один: возобновим, как только позволят условия. Я уже не говорю об увеличении интенсивности разведывательных полетов немецкой авиации над нашей территорией, о засылке к нам разведывательных и террористических групп, в задачу которых входит уточнение дислокации воинских частей, убийство командиров Красной армии, порча телефонной связи, взрывы мостов и железнодорожного полотна. Как стало известно, действия указанных групп должны начаться по особому сигналу из центра одновременно на всем протяжении западной приграничной зоны. Большинство групп снабжено радиопередатчиками, взрывчаткой и подробными картами района действия той или иной группы. Вызывает беспокойство и такой факт: так называемые фольксдойче, выехавшие в Германию из западных областей СССР, сегодня возвращаются к нам в составе забрасываемых разведывательных и террористических групп, среди них встречаются и те, кого мы сами завербовали перед их отъездом в Германию. Из этих же источников идет особенно интенсивная информация, доказывающая, что Гитлер собирается нападать в этом году именно на Англию. Есть подозрение, что некоторые наши агенты перевербованы СД и дают нам дезинформацию. В то же время нельзя не отметить упорства, с каким в различных кругах на Западе муссируются слухи о неизбежном вторжении германской армии на территорию СССР не позже июня месяца сего года и возможном заключении договора между Германией и Англией…
— Черчилль на договор с Гитлером не пойдет, — перебил Сталин. — Чемберлен пошел бы при определенных обстоятельствах, а Черчиль — нет: не тот человек. Да и Ротшильды ему не позволят.
Берия кивнул головой, то ли соглашаясь со сказанным, то ли принимая сказанное к сведению, затем продолжил тем же бесстрастным тоном, точно его и не перебивали:
— Слухи эти — я имею в виду вторжение немцев на территорию СССР — далеко не всегда можно определить как провокационные, потому что исходят они от людей, искренне сочувствующих СССР. Эти люди понимают, о чем говорят, и зря языком трепать не станут. Весьма подозрителен факт, что из Москвы уезжают члены семей немецкого посольства под видом отпусков и перевода на другую работу, а также поголовно члены торговых и иных миссий из других городов. Если сравнивать с прошлыми годами, то не трудно заметить, что ни в один предыдущий отпускной сезон подобного массового отъезда не наблюдалось. Тем более что на замену никого не присылают. Создается впечатление заранее спланированного бегства… И еще: в германском посольстве понемногу жгут бумаги. Буквально каждый день…
— Это может означать и провокацию, — прервал Берию Сталин, останавливаясь. — Какой же дурак так открыто станет жечь бумаги, если речь действительно идет о близкой войне?
— Не исключено, что Шуленбург дает нам знать о подготовке к вторжению именно в СССР: его отрицательный взгляд на войну с нами хорошо известен…
Сталин промолчал, снова пошел вдоль стола — десять шагов в одну сторону, десять в другую, — сосал потухшую трубку, останавливался, поворачивался к Берии спиной, вглядывался в какие-то точки на карте, зябко передергивал плечами.
Берия следил за каждым движением Сталина, но следил без страха, скорее — с любопытством. Его иногда поражало, как мог этот слабый на вид человек вырвать власть из рук многочисленных соперничающих между собой политических группировок, образовавшихся ко времени смерти Ленина. Каким образом он, малообразованный грузин, — если не считать полного курса семинарии, — сумел сломить еврейское сопротивление и подчинить своей воле партию и страну, населенную преимущественно русским народом? Разгадка этой тайны давно занимала изощренный ум Лаврентия Павловича. Он понимал, что его положение — положение наркома внутренних дел — весьма шатко и недолговечно, что практически у всех его предшественников жизнь была оборвана по воле Сталина, что он сам, Лаврентий Берия, призван на ту же роль, на какую в свое время Сталин призвал Ежова: навести в очередной раз порядок в бюрократическом аппарате страны. В любой момент, каковой Сталин сочтет выгодным, судьба его предшественников может постигнуть и его, Лаврентия Берию.
И потом… Сталин стареет, годы берут свое, недалеко то время, когда встанет вопрос о приемнике, и тогда возникнет ситуация, похожая
