– Это ваше право, – спокойно ответил плюгавый старикашка. В одно мгновение он отвернулся от Василисы, словно собираясь уходить, а когда взглянул на неё вновь, то это был уже некто другой.
«Скороход» вздрогнул, когда вместо огромного паука на него словно живой с улыбкой в глазах воззрился погибший три месяца назад темнокожий боец особого отделения А69 отряда «Стальная кольчуга» Датонг.
Тимофей улыбнулся Василисе, отчего предательские мурашки пробежали по её спине, а вернувшийся из ниоткуда страх вновь сковал возбуждённый мозг. Остолбеневшая девушка мгновенно позабыла, чего только что собиралась сказать.
– Я любил живших на Земле до появления вашего вида. Они были умны, спокойны и умели ценить мир, в котором существовали. Эти существа не вызывали у меня нареканий, ибо именно в подобной среде очень легко и наглядно можно было обучать азам законов мироздания моих детей. – Тимофей глубоко вздохнул и погрузился в думы, словно вспоминая то прекрасное время. – Когда пришла великая беда, грозившая опустошением планеты, всё что я мог – это слёзно взирать на грядущий финал. Мои дети умоляли меня вмешаться. Но я не сделал этого. Те, что жили на Земле до вас, погибли. Мои дети разлетелись по другим мирам и, спустя много миллионов лет, горе утраты стало затухать.
– Но вы же могли вмешаться, могли спасти их!
– Мог, – ответил Тимофей или то, что им сейчас являлось. – Но не стал.
– Но почему? – Василиса уже поднялась на ноги и взирала на нечто, обратившееся Тимофеем, с откровенным непониманием.
– Потому что это невозможно, – выкрикнуло нечто в образе Тимофея. – Невозможно! Потому что, спасая кого-то, мы всегда теряем частичку самих себя. Я очень сильно люблю своих детей. Они вся моя отрада в этой вселенной. Каждый мой ребёнок являет собой душу целого мира отдельно взятой планеты. Таких планет во вселенной очень и очень много. А чем больше у вас детей, тем больше вы их любите. Вам этого, конечно, не понять. Ведь у вас нет детей. Вам некого любить и не за кого страдать. Но вы могли бы понять меня, будь у вас хоть толика тех великих знаний, коими я обладаю. Но увы, кроме неприкрытого самолюбия и эгоизма, я ничего не вижу в вас. – Он на мгновение задумался, затем как-то резво оживился и добавил. – Нет, пожалуй, что-то есть! Но это нечто вам не принадлежит. Его вам внедрили насильно. Какая боль!
– Зачем тогда ваша дочь дала мне возможность прийти сюда? – не сдавалась Василиса. – Что она хотела этим доказать?
– Доказать? Нет, она ничего не хотела доказывать. Скажу вам больше, ей это вовсе не нужно. Тот, кто знает истину, не нуждается в советчиках. Просто вы очень интересный в её понимании образец. Она хотела спасти вас. Да и я, признаться, присмотревшись к вам поближе, могу предложить то же самое. – Он протянул ей руку. – Оставайтесь здесь со мной. Вы могли бы начать новую жизнь, без всего того, что сейчас тревожит вашу душу. Вы – новообретённая особь планеты Земля. Подобный экспонат стал бы истинным украшением моей коллекции.
– Я не хочу становиться вашим образцом! – резко отринула приглашение Василиса. – Там на Земле мой дом, мои друзья, моя… – она вдруг запнулась на полуслове.
– Семья. Ты хотела сказать, что там твоя семья! Но ведь это ложь. А в основе лжи всегда присутствует страх! А страх – это смерть.
– Вы поможете нам? – словно не слыша ответа, строго спросила Василиса.
«Скороход» всё это время смотрел на призрак Датонга – «Мрака». Василиса разговаривала с ним, но о чём именно была их беседа боец понять так и не смог. Он словно во сне всматривался в лицо погибшего товарища, а тот даже не обращал на него внимания. Лишь несколько коротких взглядов, брошенных в сторону друга, заставили «Скорохода» похолодеть от ужаса. В глазах друга он не смог разглядеть ни капли знакомого ему радушия или жизнерадостности.
– Я не стану приносить в жертву жизнь своей дочери ради спасения не лучшего из видов! – повысил голос до уровня невероятно неприятного тот, кто был сейчас Тимофеем.
Василиса открыла было рот чтобы в очередной раз возразить, но так и застыла, осознавая услышанное.
– Приносить в жертву? Кого?
– Вы вновь не слышите меня, самка человека, – грустно произнёс некто, принявший облик Тимофея. – Я не могу вмешаться в ход жизни той или иной расы по своей слепой прихоти. Там на планетах, в том числе и на вашей, живут мои дети. Я не могу спасти вас, поскольку это под силу лишь им. – Для вашего спасения требуется принести жертву, – голос странного собеседника звучал горько, –. И такой жертвой в этой ситуации выступает моя дочь. Только она может спасти вас, отдав за это свою жизнь. А сейчас я задам вам вопрос! Готовы ли вы принять в жертву собственного ребёнка ради спасения маленького, никому ненужного муравейника? – Мгновение Тимофей молчал, пристально глядя на Василису, затем махнул играючи рукой и весело расхохотался. – Конечно же, нет! Ведь у вас нет своих детей, а значит, вам незнакома истинная любовь.
Василиса молчала. Она капля за каплей впитывала информацию, которую только что поведало ей странное нечто.
– По-вашему, ни один из видов, существующих во Вселенной, будь он хороший или плохой не заслуживает второго шанса? – нашлась с вопросом Василиса. Но ещё даже не успев закончить его формулировать, она уже знала, каким будет ответ.
– А мои дети? Разве они должны расплачиваться за ваши ошибки? – встречный вопрос, обладающего внешностью Тимофея странного нечто, вновь поразил Василису. Девушка уже совсем отчаялась, она не знала какие ещё доводы будут способны убедить хозяина этого странного места.
– Как же нам быть? – Она в бессилии опустилась на землю рядом с очумевшим и не реагирующим ни на что «Скороходом». Боец медленно перевёл свой взгляд на девушку, она в ответ посмотрела на него.
Когда они вновь взглянули на того, к кому пришли, Василиса увидела перед собой облачённого в свой маслянистый костюм – Тиберия, а «Скороход» ошарашено смотрел на генерала Бирюка.
– У вас есть лишь два пути, – спокойно произнёс Тиберий. – Вы можете собраться с силами и самостоятельно отстоять свой мир.
