К четырём автомобилям стали подносить раненых, которые не могли идти сами. Таких набралось больше сотни. Те из них, кто мог держать оружие, остались при своих карабинах. Ещё по паре здоровых стрелков сели в кабины. Видно, они играли роль охранения.
Из расшатанных кузовов выбросили скамейки, а свободное место забили так плотно, что фашисты оказались там, словно сельди в бочке. Все хотели побыстрее убраться отсюда. Поэтому никто не жаловался на ужасную тесноту.
В два остальных грузовика, что пострадали меньше других, сложили оружие и боеприпасы. А его набралось очень много: несколько миномётов крупных калибров, множество лотков со снарядами к ним, ящиков с патронами и консервами, канистры с водой и бензином.
С наступлением сумерек в тихом вечернем воздухе раздались зычные команды фельдфебелей, которые далеко разнеслись по степи. Выжившие стрелки поднялись с земли и принялись строиться по отделениям. Потом повзводно. После чего взводы объединились в три почти полные роты. То есть около шестисот человек.
От них до позиции красноармейцев было около двух километров. В зените сияла большая, как тарелка, луна, а на всём небе не было видно ни единого облачка. Так что парень хорошо видел врагов без бинокля и отчётливо разглядел, что некоторые из них имели какие-то травмы. У кого забинтованы руки, у кого голова, а у кого даже грудь. Похоже, это были те, кто не поместился в машинах, отведённых для раненых.
Когда все заняли положенные места, раздалась команда батальонного командира. Фашисты взвалили на плечи то имущество, что не влезло в уцелевшие грузовики. Повернулись к востоку и тронулись в путь. Более светлый просёлок был хорошо виден на фоне тёмной травы, и наступившая ночь совсем не мешала движению.
Впереди длинной пешей колонны шли две машины, в кабинах которых сидели хмурые офицеры. На их лицах уже не светилась радость от предыдущих европейских побед, а отражались мрачные мысли о том, что же их ждёт в дальнейшем, в самом Сталинграде.
Павел подумал, что автомобили с ранеными пойдут следом за отрядом стрелков, но они начали разворачиваться один за другим.
Увидев это, Олег вскочил на ноги. Крикнул напарнику:
– Бежим к мотоциклу. – И рванулся к овражку, где они скрыли трёхколёсного друга.
Павел рванулся за ним. Быстро догнал сержанта. Поравнялся со своим командиром и спросил на полном ходу:
– Куда мы так сильно торопимся? Пусть проедут мимо овражка. Потом тронемся мы.
– Чуть дальше той ямы, где стоит наша машина, просёлок делает крутой поворот, – выдохнул Олег на бегу и, сберегая дыхание, коротко объяснил, что он задумал напасть на коновой.
– Но ведь в нём едут раненые! – Павел был так возмущён тем, что услышал от Комарова, что даже немного отстал.
– Во-первых, с ними четыре шофёра и восемь здоровых солдат, – напомнил сержант. – Считай, целое отделение. Во-вторых, там три автомобиля врага. В-третьих, если раненые получат лечение, то через месяц вернутся сюда и вновь начнут убивать советских людей. Ты этого хочешь? Они разоряют нашу страну, добрались почти что до Волги, а ты тут в благородство играешь?
Павел почувствовал, что Олег разъярён не на шутку. Вспомнил, как фрицы жгут города и деревни, и проглотил свои возражения о том, что нужно им проявить гуманность к побеждённым врагам.
– Мы их в гости не звали, тем более с такой большой армией! – закончил короткую речь командир. – Ещё Александр Невский сказал: «Кто к нам с мечом придёт, тот от меча и погибнет!»
Пробежав с полкилометра, бойцы оказались возле овражка и глянули вниз. Дно неглубокой промоины заливала плотная тень, падающая от края обрыва. С трудом различая во тьме мотоцикл, они спустились к коляске. Схватили тяжёлый мешок, где лежали боеприпасы. Выскочили наверх и ринулись дальше.
Запыхавшись от быстрого бега, они преодолели ещё почти километр. Добрались до небольшого пригорка высотой метра два с половиной. Почти на карачках поднялись на макушку бугра. Присели на корточки, чтобы не маячить на фоне светлого неба, и огляделись. Дорога приближалась к этому месту вплотную и, резко виляя направо, обходила возвышенность.
Олег снял с шеи «шмайссер». Лёг на землю так, чтобы его не было видно с просёлка. Устроил перед собой автомат и стал развязывать «сидор». Вынул из него все десять гранат, которые они отыскали в запасах немецких разведчиков, убитых в станице. Разложил их длинным рядочком. Зачем-то сказал, что они называются «М-24», и стал готовиться к бою.
Павел расположился слева от крайних снарядов. Посмотрел, как сержант отвинчивает колпачок на нижней части длинной ручки из дерева, и увидел, что наружу выпал белый шнур с какой-то серой штуковиной на конце.
– Левой рукой сильно дернёшь за фарфоровый шарик. – Командир показал на небольшой кругляшек, лежавший в широкой крестьянской ладони. – А правой бросишь гранату в машину. Лучше всего, если ты попадёшь внутрь кабины. Тогда и машине, и экипажу сразу наступит конец. – Он отвинтил защитные крышки со всех «колотушек» и положил их на землю рядом друг с другом. – По моей команде открываем огонь. Я стреляю по первой машине, – напомнил сержант. – Ты по последней. Потом я бью по второй, ты по третьей. В том же порядке бросаем гранаты. Для начала по две штуки в каждую, а там видно будет. Вдруг какая-то из них не взорвётся?
Олег вспомнил, что рядом лежит не строевой пехотинец, а «дивизионный» пушкарь, который вряд ли имел дело с чужими гранатами. На секунду замялся и коротко пояснил:
– Эти «колотушки» без рифлёных рубашек. Значит, они наступательные и осколки от них летят всего метров на десять-пятнадцать. От бугра до дороги будет все двадцать, не меньше. Поэтому взрывы нас вряд ли смогут достать. Запал сработает через четыре секунды. Так что долго не мешкай. Дёрнул шнурок и сразу бросай.
Сержант ненадолго умолк. К чему-то прислушался и сообщил:
– Готовься, фрицы уже подъезжают.
Павел откинул складной приклад автомата. Прижал железный выступ к плечу и посмотрел на тёмную степь сквозь узкую прорезь прицела. Послышалось рычание четырёх автомобильных моторов, а спустя пару минут грузовики оказались в поле зрения парня.
Ни одной фары у машин не горело, но луна светила так ярко, что просёлок был виден прекрасно. К тому же все стёкла кабины разбились во время атаки советских танкистов, и теперь ничто не мешало смотреть шофёру вперёд.
Короткий конвой медленно подъехал к бугру, на котором лежали бойцы. Водители увидели, что дорога резко виляет направо. Снизили и без того невысокую скорость и стали двигаться чуть быстрей пешехода. Автомобили вошли в поворот один за другим и оказались в двадцати –
