— Пришли, — сказал Томас. — Советую снять обувь.
Внутри здания была кромешная тьма. Томас включил фонарик, и его тонкий луч осветил облупленные, покрытые плесенью стены. Сати охнула, ступив в огромную лужу посреди главного холла. Вода была холодная и доходила почти до щиколоток. Кроме того, создавалось ощущение, что ее ноги тут же окружила стайка рыб. По крайней мере, Сати очень хотелось верить, что это всего лишь рыбы, а не какие-нибудь пиявки-мутанты.
— Замерзла? — спросил Томас.
— Есть немного, — честно ответила Сати.
— Сейчас согреешься, — заверил ее парень. — Лифты уже много лет не работают, а нам нужен двадцать пятый этаж.
— О, — только и могла сказать Сати.
Они поднимались по широкой парадной лестнице, хранящей призрачное воспоминание о своей роскоши. Затхлый воздух был пропитан запахом морской соли, а на некоторых стенах были трещины от пола до потолка. Казалось, что здание вот-вот рухнет прямо у них под ногами.
Когда Сати отставала, и Томас вместе с фонариком исчезал где-то высоко впереди, живая дышащая тьма обступала девушку, заставляла прибавлять шаг, несмотря на усталость.
“Кто может жить в этом саркофаге?!” — подумала Сати, преодолевая один лестничный пролет за другим.
Томас лишь хмыкнул где-то впереди, и Сати поняла, что ее мысль не осталась без внимания.
— Пришли, — наконец сказал парень, останавливаясь у заплесневелой входной двери. Он совсем не запыхался, в отличие от Сати, которая шумно вдыхала воздух и держалась за перила.
В квартире было на удивление чисто и уютно: ни плесени, ни тлетворного ощущения всеобщего хаоса. Одна из комнат напоминала типичный одноместный номер в отеле Метрополя: аккуратно застеленная кровать, кресло, тумбочка и торшер. Сати не раз доводилось ночевать в таких, особенно во времена проблем с протекторием.
Во второй комнате располагался письменный стол и стул, а все остальное пространство было завалено бумажными книгами и пустыми коробками.
— Ого, — удивилась Сати, краем глаза заглядывая в этот отшельнический рай.
— Это мой рабочий кабинет, — небрежно сказал Томас, приглашая ее пройти в более чистую и просторную комнату.
— Так это ты здесь живешь?
— Еще скажи, что не догадалась — ехидно усмехнулся парень, ставя чайник.
На улице окончательно стемнело. Море бушевало, и волны с грохотом разбивались о черные небоскребы, что стояли вдоль пляжа, словно надгробия вдоль дороги. Окно в комнате Томаса было единственным источником освещения на километр вокруг, и Сати подумала, как, должно быть, тоскливо это выглядит со стороны.
— Давай-ка в душ, — распорядился Томас, с головы до ног осмотрев Сати. — А потом пить чай.
Сати слишком устала, чтобы спорить, поэтому просто отправилась в направлении, которое указал ей хозяин квартиры.
В душевой тоже пахло солью, как и повсюду в этом месте, но было чисто и аккуратно. Пока Сати наслаждалась горячими струями воды, открылась и закрылась дверь ванной — Томас принес ей полотенце и халат.
Сати показалось странным, что она так просто решила пойти с незнакомым человеком, который был намного старше ее, да еще и мог читать ее мысли, но немногословность Томаса каким-то странным образом располагала к себе. На фоне остальных одаренных он казался таким же заброшенным в эту утопию, как и она сама.
Закончив мыться, Сати с грустью посмотрела на мокрые кроссовки: до завтрашнего утра они точно не высохнут, а значит весь следующий день ей придется хлюпать.
— Обувь можешь закинуть в сушилку, — послышался голос Томаса из-за двери. — Справа.
“С ним надо быть осторожнее”, — подумала Сати и как можно скорее накинула халат. Неизвестно, насколько могущественной была его “двухсторонняя телепатия”.
В комнате Сати ждала большая кружка чая, а еще коробка с печеньем, что было в самый раз после долгого голодного дня.
— Спасибо, — она устало улыбнулась Томасу. — То, что надо.
Томас притащил стул из “кабинета”, а Сати усадил в кресло, в котором она тотчас же развалилась и обмякла.
— Значит, — начал Томас, внимательно разглядывая девушку, — Ты не хотела становиться одаренной?
— Я не хотела, чтобы моя жизнь менялась, — честно призналась Сати, отпивая горячий сладкий чай. — Но ты ведь же знаешь об этом, не так ли?
— С чего бы это? — блондин удивленно вскинул бровь. — Мы знакомы максимум полчаса.
— Ну ты же читаешь мысли и все такое, — заметила Сати.
— Я не читаю мысли, — покачал головой парень. — Телепаты бывают только в научно-фантастических фильмах. Представь, что сознание человека излучает особые волны. Так вот, при благоприятных условиях я могу настраиваться на них, и получать доступ к тому, что творится в его голове. Я не читаю мысли, как книгу, я вижу образы, воспоминания, могу воспринимать настроение и так далее.
— И можешь видеть то, что видит человек? — Сати покраснела.
— Да не подглядывал я за тобой, — криво усмехнулся Томас. — Ты не в моем вкусе.
Сати фыркнула, но решила не обижаться: все-таки он остановил ей суицидальные попытки, привел к себе домой, накормил, обогрел.
— Ты не пользуешься “Оком”? — спросила она.
“Око” — программа, включающая в себя мобильную связь, интернет и очки дополненной реальности. “Оком” пользовались все граждане Метрополя. У Вторых устройство было интегрировано с чипом, тогда как Первые носили снимаемые устройства — визоры. Насколько Сати успела понять, на Острове тоже пользовались “Оком”: глаза Даны, Роланда и других отличались по цвету — так выглядела имплантированная линза. Но у Томаса обе радужки были одинаковыми.
— Нет, без надобности, — ответил тот. — Любой может связаться со мной, если захочет.
— Ты сказал, что можешь настраиваться на людей при благоприятных условиях. Что это значит? — спросила Сати.
— Сознание разных людей открыто по-разному, — Томас захрустел печеньем. — До кого-то я не могу достучаться, как бы ни захотел.
В его голосе послышалось сожаление: должно быть, парень очень не любил встречать преграды на своем пути.
— А к кому-то — например, к тебе — и стучаться не надо, — его рот снова растянулся в кривой усмешке. — Твое сознание открыто нараспашку — смотри не хочу.
Сати вновь покраснела. При первой встрече Томас показался ей гораздо старше, но теперь, в домашней обстановке, с мокрыми растрепанными после ночной прогулки волосами он выглядел совсем по-другому. Сколько же ему лет?
— Двадцать один, — моментально отозвался парень. — Я же говорил: кто-то слишком громко думает.
Сати улыбнулась и тут же зевнула: спать хотелось жутко.
— А на Острове есть другие, вроде тебя? — спросила она.
— Нет,
