— Только быстро, — ответил Томб Ситис, которого приставили охранять предателя. — Скоро начнется суд.
Ойтуш знал, что Катокина признают виновным и казнят, но он не мог не увидеть его перед этим.
— Если что, кричи громче, — Томб постучал по железной двери ангара, в которой держали бывшего офицера. — Хотя, больше он не представляет угрозы.
Это было верно подмечено. Катокин сидел на стуле, безжизненно опустив голову вниз. Его руки были скованы наручниками за спиной, а по лицу текли струйки крови. Должно быть, при задержании парню не слабо досталось.
Ойтуш медленно приблизился к нему; рана на бедре Катокина кровоточила, видимо, никто не удосужился перебинтовать ее.
— Это ты, — хрипло сказал бывший офицер, поднимая лицо на Ойтуша.
— Жив, как видишь, — сухо ответил тот.
— Меня… меня подставили, — Катокин сипло закашлялся.
— Да ну? — голос Ойтуша звучал уверенно, но самому ему вдруг стало по себе. Катокин был не из тех людей, которые стали бы лгать перед лицом неминуемой смерти.
— Меня казнят, ты же знаешь наши законы. Я просто хочу, чтобы ты был в курсе.
— Кто тебя подставил? — Ойтуш попытался поймать его мутный ускользающий взгляд.
— Личный состав уже пытался выбить из меня хоть что-то, — во рту Катокина не хватало доброй половины зубов. — Но я ничего не помню.
— Ты хотел убить меня с самого начала, — бросил Ойтуш. — С тех пор как меня выловили из кислотного озера.
— Я не доверял тебе, это правда, — кивнул Катокин. — Но это не повод убивать.
— Я ранил тебя, — сказал Ойтуш, кивая на ногу.
— Ошибаешься, — горько усмехнулся вояка.
— Ты устроил обвал на станции? — Ойтуш перешел в наступление.
— Нет, говорю же!
— Тогда кто, черт возьми?!
— Не знаю! — крикнул Катокин и дернулся всем телом.
Его наручники звякнули, но Ойтуш и не подумал отшатнуться. Подоспел Томб Ситис и еще двое крепких парней.
— Все в порядке, Ойтуш? — спросил Протон.
— Да, в полном, — ответил Ойтуш, продолжая сверлить Катокина взглядом.
Но это было неправдой. Он вышел из ангара в полном смятении. Возможно ли, что Катокин не лжет? С одной стороны, Ойтуш не видел лица нападавшего, но с другой стороны колотая рана на его бедре была в том же месте, куда он всадил нож Карен. Солдаты сказали, что взяли Катокина в лесу, к тому же его экзоскелет был неисправен, это Ойтуш заметил еще на станции. Возможно ли, что кто-то вырубил здорового офицера, взял его оружие, экзоскелет и выволок в лес, да так, что никто не заметил? Ойтуш покачал головой: это было слишком нереалистично.
Вопреки его ожиданиям, суд был публичным. К главному кострищу стянулись десятки обывателей. Грязные, в лохмотьях, многие женщины были с грудными детьми на руках. В какой-то момент Ойтуш почувствовал отвращение ко всей этой толпе, которая слетелась посмотреть на казнь офицера. Но взглянув на Айзека, вышедшего вперед, он понял, что данная мера создана для устрашения. Пусть все знают, что бывает с предателями.
Двое людей в форме привели Катокина. Он был раздет по пояс, а его лицо напоминало огромную гематому. Ойтуш говорил с ним всего час назад, но теперь вид этого сломленного человека заставил его вздрогнуть. Избиения и пытки не оставили и следа от того улыбчивого мужчины с задорными усами-щетками.
— Катокин Рид, — громогласно произнес Айзек. — Ты обвиняешься в сговоре с протекторием, в подрыве станции метро, в предательстве армии сопротивления, а также в двойном покушении на убийство офицера личного состава — Ойтуша Эвери.
Услышав свое имя, Ойтуш невольно вздрогнул.
— Тебе есть что сказать в свою защиту?
— Я уже все сказал, — не поднимая головы, ответил Катокин, и Ойтуш понял, что эти слова адресованы ему лично. — Меня подставили.
— При задержании у тебя нашли парализатор с двумя пустыми обоймами, — сказал Айзек. — К тому же ты был ранен солдатом Эвери, когда пытался убить его.
Толпа зашепталась, и Ойтуш почувствовал, что взгляды многих обращены на него.
— Все, что я помню, это то, как в конце моего дежурства на станции кто-то вырубил меня… — выдавил из себя Катокин.
— Хватит морочить нам голову, Рид! — не выдержал Соторн. — Ты один из лучших бойцов в личном составе, кто мог тебя вырубить?!
Офицеры одобрительно зашептались; очевидно, что большинство из них было настроено против Катокина.
— Тишина! — рявкнул Айзек. В жилете, надетом на голое тело, с неизменным тесаком за поясом киборг внушал трепет огромной толпе, что стояла перед ним. — У меня есть еще один свидетель.
Ужас отразился на лицах людей, когда из туннеля, ритмично стуча рукояткой дрезины, выкатился Нейт. Сейчас, при свете костра, он выглядел не так пугающе, как в первый раз, и все же холодок пробежал по спине Ойтуша.
— Добрый вечер, добрый вечер, — вальяжно сказал он, выпуская изо рта столп дыма. — А вот и ваш незримый ангел-хранитель пожаловал.
Солдаты тотчас взяли его на мушку, на что Нейт лишь усмехнулся:
— Очень рад вашему теплому приему.
Солдаты насупились, но оружия не опустили.
— Ты помнишь, зачем ты здесь? — холодно напомнил ему Айзек.
— Мне надо дать показания, — Нейт затянулся. Было заметно, что он опасается Айзека, хоть и старательно не подает вида.
— Говори.
— Месяц назад я видел как человек в экзоскелете закладывал взрывчатку на станции “Арсенальная”, — произнес Нейт.
Толпа негромко зашумела.
— Тебе известно, что защитные костюмы имеются лишь у офицеров личного состава? — спросил Айзек, перекрывая всеобщий гул. — Более того, все они персонализированы. Другими словами, нейроинтерфейсом одного экзоскелета не может управлять другой человек.
— Разумеется, — Нейт кивнул.
Вот те на. Этого Ойтуш не знал. Выходит, что Катокин все же был виновен, если, конечно, кто-то не взломал этот нейроинтерфейс.
— Я укреплял стены, — возразил Катокин, а затем, взглянув на Айзека, добавил. — Ты сам отдал мне такой приказ.
Глава сопротивления не удостоил его даже взглядом. Остальные же смотрели на Рида с неприкрытой ненавистью и отвращением, словно на таракана. Все, кроме Ойтуша.
— Я хочу выступить с показанием, — послышалось из толпы. Народ расступился, пропуская к костру Тору Матиаса.
— Мы с Карен вернулись на станцию раньше Ойтуша. На КПП мы не заметили Катокина, а на вопрос, где он, караульные ответили, что он ушел без объяснения причины.
— Так и есть, — закивали некоторые из офицеров.
— Никто не имеет права покидать свой пост, — произнес Соторн, сжигая обвиняемого взглядом.
—
