— Не знаю, кто такой этот Харт, но он уж точно не Шекспир, — отрезал Клейн. — И чувствую я, что на этой работе он весь выложился. То есть какой бы режиссер ни согласился ставить картину, наверняка потребует нанять другого сценариста для подготовки второго варианта рукописи. Прежде чем заводить разговор с режиссером, я хотел бы знать, что вы об этом думаете.
Крейг поколебался. Может, сейчас самый подходящий момент признаться, что Малкольма Харта не существует в природе? Но вслух он сказал:
— Мне самому нужно все обговорить с тем, кто согласится ставить картину. Ознакомиться с его идеями.
— Вполне справедливо, — согласился Клейн. — Да, вот еще что: хотите, чтобы я сам сказал Мерфи, что займусь этим дельцем, или возьмете сию нелегкую миссию на себя? Он так или иначе узнает. И скоро.
— Я скажу сам, — вызвался Крейг.
— Прекрасно, — почти обрадовался Клейн. — Но вам нелегко придется.
— Это уж моя забота.
— Ладно, заботьтесь. Смогу я связаться с вами в Марселе, если что-нибудь прояснится?
— Если я куда перееду, то дам вам знать, — пообещал Крейг.
— Не пойму, что вы все находите в Марселе, черт побери, — удивился Клейн. — А мы тут веселимся вовсю.
— Не сомневаюсь.
— Постучите по дереву, чтобы не сглазить, малыш, — велел Клейн и повесил трубку.
Крейг долго смотрел на телефон.
«Кто телефоном живет, от телефона и погибнет», — ни с того ни с сего подумал он. Кажется, ему следовало быть на седьмом небе после такого известия. Но не терять головы. Даже если из этого ничего не выйдет. Все равно рукопись — вещественное доказательство того, что он не зря тратил время.
Он снова поднял трубку и попросил соединить его с «Карлтоном». Энн, должно быть, уже успела прочесть сценарий. Неплохо бы узнать ее мнение. Да и он хорош: бросил ее наедине с проблемами, дожидаться приезда молодого калифорнийца. Тоже еще, любящий отец! Но может, он хотя бы сейчас даст ей полезный совет. Если, конечно, она попросит.
В ожидании звонка он успел побриться и принять душ. Нужно предстать перед Констанс во всем блеске и благоухающим. Это самое меньшее, что он мог сделать.
К телефону пришлось бежать прямо из ванной. Даже вытереться не успел, и вода стекала с него ручьями. Глядя на мокрые отпечатки на выношенном ковре, Крейг подумал, что по крайней мере хотя бы плоскостопия у него нет. Черт, до чего же в неподходящие моменты может прорезаться тщеславие человеческое!
Номер Энн не отвечал. Если она и просит совета, то не у него. Скорее всего у Гейл. Интересно все-таки, что Гейл способна порассказать его дочери?
А если ничего не утаит? И что произойдет, если Энн узнает все? Впрочем, нечего создавать себе трудности заранее.
Он вернулся в ванную и встал под холодную воду, чтобы смыть мыло. Потом наспех вытерся и оделся. И сказал себе, что неплохо бы выпить. Он не позаботился захватить с собой бутылку, так что придется идти в бар. Крейг признался себе, что делает это отчасти из трусости: не хочет встретиться с Констанс в номере. Она наверняка ожидает, что он немедленно потащит ее в постель. «Немедленно» совершенно исключено, по крайней мере сегодня.
Бар был отделан в темно-красных, кровавых тонах. Два маленьких японца в одинаковых черных костюмах, проглядывая толстую пачку отпечатанных на ксероксе бумаг, что-то тихо, серьезно обсуждали на родном языке. Странно, как яростно ненавидел он этих аккуратных вежливых коротышек в молодости. Банзай!
Он допивал вторую порцию виски, когда в баре появилась Констанс. Красный явно не был ее цветом. Он поднялся и поцеловал ее. Волосы Констанс немного взмокли от жары, но ему не следовало бы это замечать.
— Ты ослепительна, — заметил Крейг. Остальное вполне может подождать.
— Добро пожаловать, добро пожаловать, — приветствовала она. В словах прозвучал намек, которого он предпочел бы не понять.
— Хочу «Том Коллинз», — заявила она. — Он знает, как это готовить.
Она показала на бармена. Значит, уже бывала здесь? С кем? Кажется, у нее на щеках дорожки от слез?
Крейг заказал «Том Коллинз» и виски себе.
— Которое по счету? — беспечно поинтересовалась она.
— Всего третье.
Значит, не только Энн волнует, что он слишком много пьет. В следующем месяце придется дать обет трезвости. Ничего, кроме вина.
— Так и знала, что найду тебя в баре, — сообщила она. — Даже не потрудилась спрашивать у портье.
— Ты разгадала меня до конца. Никаких тайн не осталось. Дурной знак.
— У тебя еще полно тайн, — заверила она, — так что не бойся.
Оба были не в своей тарелке. Констанс подняла было сумочку, но тут же поставила и принялась теребить застежку.
— Кстати, что ты делаешь в Марселе? — вспомнил он. Тот же вопрос задал ему Клейн. Неужели все миллионное население города каждое утро спрашивает друг у друга, что они тут делают?
— Один из моих милых Юношей попал в беду. — Слово «Юноша» она почему-то всегда произносила как бы с большой буквы. — Полиция арестовала его в Старом порту с двумя фунтами гашиша в рюкзаке. Я задействовала кое-какие связи, и в Париже мне сказали, что если приеду сама и постараюсь обаять здешних копов, то, вероятно, сумею вызволить идиота из французской кутузки еще до конца века. Я старалась целый день. Расточала улыбки и строила глазки. Отец Юноши пообещал также перевести из Сент-Луиса некоторую сумму в фонд французского управления по борьбе с наркотиками. Господи, мне нужно выпить. И, Господи, как я рада видеть тебя!
Она подалась вперед и стиснула его руку. Какие сильные у нее пальцы! И ладонь гладкая. Сама такая изящная, но сильная и нежная, даже с влажными волосами. Смелое, умное лицо, проницательный, прямой взгляд насмешливых зеленых глаз, казавшихся темными в красном освещении бара. Мужчины готовы на все ради нее — друзья часто твердили это Крейгу. Да и она сама этого не скрывает. И настоящая рабочая лошадка. Тяжелый характер, сияющая улыбка, обидчива и скора на расправу. Рядом с ней мужчине есть о чем призадуматься. Она ничего не принимает как должное. Скольких мужчин уже бросила? Когда-нибудь он обязательно спросит. Когда-нибудь. Но не в Марселе.
Они чокнулись и выпили.
— Ох, сразу полегчало, — выдохнула она после первого глотка. — А теперь расскажи все.
— Не могу, — отказался он, — видишь, кругом японские шпионы.
Пусть хоть шутка поможет отсрочить неизбежное.
Констанс расплылась в улыбке.
— Рад, что приехал? — шепнула она.
— Всю свою жизнь я мечтал встретиться с женщиной в Марселе. Теперь, когда мечта сбылась, давай отправимся куда-нибудь. Если придется торчать здесь два дня, все равно нет смысла оставаться в отеле. Если деньги придут, тебе позвонят.
— Наверное, — нерешительно протянула она.
— Этот отель — настоящая душегубка. И так шумно, что мы ночью не уснем.
— Не знала, что ты еще и спать собираешься.
— Ты прекрасно поняла,
