— Куда же мы поедем? — улыбнулась Констанс. — Только не в Канны.
— Забудь о Каннах. Я слышал об одном местечке. Деревушка Мейраг. Кто-то мне о ней рассказывал. Замок на холме, превращенный в гостиницу. Можем добраться туда часа за два.
— Ты там бывал уже с кем-то?
— Нет, — честно ответил он.
— Тогда в Мейраг, — решила Констанс.
Они поспешно собрались. На любовь времени не оставалось — и без того они доберутся до Мейрага уже в темноте. Крейг все время боялся, что телефон зазвонит до того, как они успеют уйти. Но опасения оказались напрасными. Гостиничный кассир был не слишком доволен, но не спорил. Привык к внезапным отъездам постояльцев.
— Надеюсь, вы понимаете, — сказал он по-французски, — что мне придется взять с вас за сутки.
— Разумеется, — кивнул Крейг и оплатил оба счета. Самое меньше, что он может сделать для Юноши, попавшего в лапы французской полиции.
Движение было уж очень оживленным, шоссе забито машинами, так что Крейг сосредоточился на дороге и поговорить не представилось возможности, пока они не выбрались из города на северную автостраду, ведущую в направлении Экс-ан-Прованса.
Крейг пытался справиться с терзавшими его мыслями. Верность, родительский долг, карьера, его жена, его дочь, Клейн, Гейл Маккиннон. Мать Гейл Маккиннон. Можно в любом порядке.
Констанс молча сидела рядом. Короткие волосы развевал ветер, на губах играла легкая довольная улыбка, кончики пальцев касались его бедра.
— Люблю путешествовать с тобой, — заметила она. Они вместе побывали в долине Луары, в Нормандии и Лондоне. Недолгие восхитительные поездки. И все было куда проще, чем сейчас. Он сам не понимал, радоваться или огорчаться тому, что она отказалась ехать с ним в Канны.
— Ты говорил с Дэвидом Тейчменом?
— Да.
— Милый человек, верно?
— Очень.
Крейг не сказал ей, что узнал про старика. На марсельском шоссе о смерти упоминать не стоит.
— Я пообещал, что мы еще увидимся. Планы у него пока не определились. — Он поспешил сменить тему: — Знаешь, кое-кто еще заинтересовался сценарием. Я все узнаю поточнее, когда вернусь в Канны.
Он заранее продумывал отходной маневр. Констанс сняла руку с его бедра.
— Ясно, — обронила она. — Что еще? Как твоя дочь?
— Ночи не хватит, чтобы рассказать о ней. Пытается заставить меня бросить кино. Раз и навсегда. Считает, что это изменчивый, жестокий мир, населенный ужасными людьми.
— И как? Удалось ей убедить тебя?
— Не совсем. Хотя в целом я с ней согласен. Это действительно жестокий, изменчивый мир, и люди по большей части в самом деле ужасны. Только этот бизнес не лучше и не хуже других. В армии, например, тебе приходится всего за один день лизать куда больше задниц и напропалую врать, чем за весь год во всех голливудских студиях, вместе взятых. А уж в политике, да что в политике — в торговле мороженым мясом куда больше двуличия, лицемерия и грызни, чем на съемочной площадке. В конце концов, фильм, каким бы он ни был, не может причинить больше вреда, чем генералы, сенаторы и готовые обеды.
— Насколько я поняла, ты сказал ей, что пока не имеешь намерения уйти из кино?
— Что-то в этом роде. Если, конечно, мне позволят остаться.
— И она, наверное, не слишком этим счастлива?
— В ее возрасте, кажется, считают, что быть счастливым — значит предать свое поколение.
Констанс грустно рассмеялась:
— Господи, то же ожидает и меня с моими детишками.
— Не сомневайся, — пообещал он. — Кроме того, моя дочь сообщила, что успела навестить мать. — Он заметил, что Констанс слегка напряглась. — А ее мать, в свою очередь, доложила, что успела навестить тебя.
— О Боже! — пробормотала Констанс. — У тебя, случайно, нигде не припрятано бутылочки?
— Нет.
— Может, остановимся по дороге и выпьем?
— Не стоит.
Констанс чуть отодвинулась от него.
— Не хотела тебе говорить.
— Почему?
— Думала, ты расстроишься.
— Уже расстроился.
— Она красивая женщина, — признала Констанс, — твоя жена.
— И совершила очень некрасивую вещь.
— Наверное, ты прав. Молодежь в моем офисе много чего наслушалась. — Констанс пожала плечами. — Не знаю, что бы сделала на ее месте, если бы прожила с мужем больше двадцати лет, а он бросил меня ради другой женщины.
— Я бросил ее не из-за другой женщины, а из-за нее самой, — уточнил Крейг.
— Женщине трудно в это поверить, — возразила Констанс. — На ее месте и в ее возрасте трудно рассуждать здраво. Она хочет снова заполучить тебя и сделает для этого все.
— У нее ничего не получится. Она оскорбляла тебя?
— Естественно. Давай побеседуем о чем-нибудь другом. В конце концов, мы на отдыхе.
— Мой адвокат говорит, что она угрожает назвать тебя соответчицей на бракоразводном процессе. Вряд ли это случится, поскольку я заплачу ей за молчание, но все же лучше, чтобы ты знала.
— Не стоит тратиться из-за меня, — возразила Констанс. — Мою репутацию уже не испортить.
Крейг ухмыльнулся.
— Как подумаю о бедном французском детективе, который всю ночь проторчал под моим окном, пока мы стонали и бились в порывах жгучей, хотя и не слишком молодой страсти! — с горькой насмешкой выпалила Констанс.
Значит, устроив скандал, его жена все-таки частично достигла цели.
— Ты еще совсем молодая, — заверил он.
— И чувствую себя молодой. Особенно сегодня.
Они миновали дорожный указатель.
— Экс-ан-Прованс, — обрадовалась она. — Придворные менестрели, поющие под звуки лютен. Турниры Любви.
— Я сообщу тебе, если что-то случится, — пообещал он.
— Обязательно. Держи меня в курсе.
Как это ни безрассудно, но она, кажется, во всем винит его. Нет, вполне обоснованно. В конце концов Пенелопа — его жена. За двадцать лет он мог бы научить ее быть вежливой по отношению к его любовницам.
С боковой дороги вывернула машина, и Крейг едва успел нажать на тормоз. Констанс уперлась рукой в приборную доску, чтобы не удариться лицом.
— Хочешь, я поведу машину? — предложила она. — Ты весь день за рулем и, должно быть, устал.
— Я не устал, — коротко бросил он и прибавил скорость, сознавая при этом, что и без того едет слишком быстро. Ощущение отдыха куда-то улетучилось.
Отель располагался в бывшем замке, построенном на лесистом холме. Погода была настолько теплой, что они смогли поужинать под открытым небом, при свечах, на выложенной каменными плитами террасе с видом на долину. Еда оказалась изумительной. Они выпили две бутылки вина и завершили ужин шампанским. В таком месте и после такого ужина начинаешь понимать, почему определенный период жизни нужно обязательно провести во Франции.
Встав из-за стола, они добрели по лесной тропинке, испещренной лунными бликами, до самой деревушки и выпили кофе в крошечном кафе, владелец которого выставил на улицу грифельную доску с меловыми записями результатов футбольных матчей за неделю.
— Даже кофе превосходный, — заметил Крейг.
— И все остальное тоже, — поддакнула Констанс. Она надела голубое полотняное платье, потому что знала, как нравится ему в голубом. — Рад, что оказался здесь?
— Угу.
— Со мной?
— Ну, — протянул он, притворяясь, что тщательно обдумывает вопрос, — раз уж приходится ехать в такое место с женщиной, чем ты хуже любой другой?
— Подумать только, самый милый комплимент, который я слышала за
