Моя память теперь очень хитро устроена и любит преподносить сюрпризы. В ней случаются загадочные провалы, я ни черта не помню о некоторых периодах своего рейда, но также из её глубин частенько откуда ни возьмись берутся самые неожиданные сведения. Некоторые премудрости полевой кулинарии Отчуждения, например. Я вполне просвещён на предмет того, плоть каких мутантов и какие растения можно употреблять в пищу без риска отравиться и как лучше приготовить. Могу справиться, исходя из собственных познаний. И где только я их почерпнул, эти знания… Не важно, главное, что они мне пригождаются как нельзя кстати.
В первую очередь, само собой, информация о сущности и строении запретной зоны, к границе которой меня когда-то отвёл проводник Макарыч. Во многом благодаря бесценным и точным знаниям я умею выживать здесь, виртуозно чую и распознаю ловушки изменённых участков пространства, и вообще у меня невероятный «нюх» на опасности, благодаря которому, в частности, большинства возможных столкновений с монстрами запросто избегаю. А в целом я на столько всякого разного оказался способен в течение первого «плюс один» и дальше, что давно перестал удивляться сам себе.
Оказался бы не способным – давно уже перестал бы живым быть.
Это Отчуждение, демон раздери, а не парк культуры и отдыха. Самый последний на белом свете пункт в списке территорий – кандидатов для праздных прогулок.
Самое дно мироздания, можно сказать.
По форме отчуждённое пространство – огромная ямина.
С высоты полёта сканирующего дрона зона страха представляет собой круглую выемку в земле, огромных, до сотни километров диаметром, размеров. Похоже на арену какого-то дьявольского Колизея, только не возвышающегося над поверхностью планеты, а помещённого в неё по самые края.
В ней несколько круговых замкнутых колец-террас, которые накладываются друг на друга, носят концентрический характер. Внешний круг самый большой по площади, расположен совсем неглубоко – в него-то я и спускался первой ночью по косогору, перейдя минное поле. В нём я воевал с кабанами и кладбищенской нечистью. Каждый последующий круг меньше диаметром, но зато глубже. Пятый круг самый малый, настоящий котлован, углублён на несколько километров и диаметром всего два-три кэмэ, а в его эпицентре расположен бездонный колодец. Бездонный – в буквальном смысле. Куда ведёт, неясно. Но точно не сквозь планету. В иные измерения, выходит так.
Во второй круг ещё можно спуститься без альпинистского снаряжения, что я и сделал перед тем, как едва не покончил с собой гранатой, вручённой дедом за минуту до преодоления внешней границы. В третий без специального комплекта уже не спустишься; те верёвки и крепления, найденные у погибших защитников дота, пришлись очень кстати.
Сейчас я в третьем. Но чем глубже, тем опаснее и нестабильнее окружающая среда. Локации тасуются, меняются местами, монстры не дают передышки. Не каждого зверюгу возможно победить, от некоторых остаётся только убегать.
Прежде я не раз видел это во сне – с высокого ракурса, все пять кругов. Только не мог понять, что оно означает. Потом понял. Во сне я даже мог просматривать наперёд некоторые маршруты, чтобы определиться, куда дальше идти. И ещё однажды мне показалось, что я слышу другой голос. Не «инструктора», бесполый, а… вроде женский. Так просто – он каждую ночь звал меня по имени, а я всё не мог понять, что это такое, выделить из всеобщего шума. Потом я разобрался и попытался ответить, но другой голос уже не отозвался – видимо, «женщина» ушла, не дождавшись… Я не придал особого значения её исчезновению. Хотя долго пытался вспомнить что-то важное об этом призыве. Не смог.
Вторая зима, едва не доконав меня в начале календарного декабря, позволила всё же дожить до новогодней ночи. Коварная, тварь, припасла подарочки на эту дату.
Я провожал девяносто девятый без фейерверков и хлопков шампанских пробок, вокруг меня царила гробовая тишина. Засел я в древнем коллекторе, измученный и замордованный, но собранный и всегда готовый бороться – это парадоксальное сочетание давно стало моим обычным состоянием. Снег прекратился, ярко светила луна, её свет освещал окрестности, проникал в моё укрытие. Потом «ночное солнце» скрыли чёрные заслоны туч.
С пришествием полуночи по часам наступил две тысячи сотый (я продолжаю пользоваться привычным календарём родного мира, хотя он вряд ли имеет смысл для хронологии Отчуждения) – мне пришлось хорониться понадёжнее, потому что разразился Аврал. Как будто нарочно.
Я сделал сам себе новогодний подарок – залез глубже в коллектор и выжил. Аврал переждал, но следующие двое суток буйствовала «обычная» непогода, из-за вьюги видимость была на нуле, снежные хлопья тоннами валились с неба. Пришлось отсиживаться.
Плеер по-прежнему был при мне и работал, хвала производителю, made in EU. Помню, сижу такой в укрытии, дико холодно, звенит пурга, а у меня в наушниках звучит живой голос Виктора Цоя:
Снег идёт стеной, снег идёт весь день. А за той стеной стоит апрель…Одна из неувядающих песен более чем столетней выдержки, «Апрель» легендарной группы «Кино»[5].
Хотелось весны, в душе разгоралась тоска, и от её болезненного огня даже сильнее хотелось дойти до конца, за стену, дождаться тепла… Я ощутил, как по щекам бегут слёзы, но где-то внутри лучится свет. Потом это двойственное состояние ушло, и внутри остался только настрой на победу. Усталость и бессмысленность приглушились, и я готов снова идти напролом. Я поставил песню на режим повтора и, закрыв глаза, ещё раз слушал припев, думая о высшем и чистом.
Воистину, ран на моём собственном теле уже было не счесть, подлечив, я переставал обращать на них внимание. То и дело получал мелкие повреждения, заделывал их подручными средствами, и постепенно боль проходила. Случалось и так, что меня трепало всерьёз, но в единичных случаях. Я знал, что рассчитывать не на кого, и потому полагался исключительно на себя, не нарывался по глупости.
Собственно, потому и умудрился до сих пор избежать фатальных ранений, хотя агрессивная среда силилась добить изо всех сил. Потому что, когда в целом мире не на кого рассчитывать не в переносном, а в прямом смысле, единственный рецепт спасения – полагаться только на свои ум, силы, способности, опыт, волю… и удачу.
Просматривать все варианты наперёд и чуять верный, продлевающий жизнь. Это очень непросто. Требует абсолютно трезвой оценки собственных ресурсов и соответственно адекватной самооценки. Но только честно признаваясь себе в том, на что ты способен, можно делать шаги на пути к саморазвитию.
Третьего января, когда погода более-менее утихомирилась, моя ходка продолжилась. Я единственный шёл против течения, в сторону, одному мне известную, выстраивал эксклюзивный курс по лабиринту, даже монстров почти не встречал. Был случайным наблюдателем, отыгрывал этакого бесстрастного Уату, приглядывающего за этим одиноким, как я сам, и неуютным миром. Смотрителем и хроникёром, собирающим
