Я ещё долго не отпускал из сознания мысль о том, что мог бы успеть выскочить. Вовне, в мой старый добрый мир… Хотя не было уверенности, что бетонный вал тот же самый. Может, просто похожее место. Может, там меня ждала ловушка. Но я всё равно корил себя, что задержался на решающую секунду, не веря своим глазам.
Только спустя долгое время смирился, что всё равно не успел бы. Это была обманка, специально подстроенная иллюзия.
Реально – ни малейшего шанса.
Ага, так ОНО меня и выпустило бы…
А ещё иногда приходилось самому отклоняться с окружности в поисках жизненно необходимых припасов. Ну и общее для этих краёв правило – не ходить прямыми векторами. Смертельные аномалии и монстры не позволяли этого делать, заставляя тратить время на поиск обходных троп.
Так вот и шёл – с середины осени до середины весны. Из века в век по ходу перебрался. Но не через барьер…
За это время многое во мне самом успело перемениться. Когда я делал примечания к карте, то обнаружил, что стал забывать, как пишутся некоторые слова. Внутренние диалоги я сам с собой и воображаемыми друзьями уже не вёл – незачем терять время и допускать всякие лишние затраты энергии.
И вот он, апрель, явился. Я смог встретить его живым. Дождался всё-таки… Как там пелось? Лишь в груди горит звезда. Действительно, теперь ночью я могу видеть звёзды. Звезда живёт очень долго, по человеческим меркам невероятно много, почти бесконечно. Что бы там и тут ни творилось вокруг, что-то проходит, что-то появляется, а она горит и горит. Пока саму её не позовёт вечность – ничто во вселенной не сможет просто так звезду погасить.
С самого начала ходки по Отчуждению, с первых суток, был запущен процесс развития моей чуйки, внутреннего голоса. Да что там, с самого моего рождения, просто здесь реалии способствовали ускорению интенсивности.
И теперь я могу ясно различить, чему он не претит, а чего строго-настрого не велит делать. Раньше интуитивное понимание проявлялось у меня в двух вариантах: или категорически предостерегало от чего-нибудь, или, наоборот, выдавало чёткую программу действий в экстремальной ситуации. Позже я научился определять целый спектр оттенков даже при отсутствии прямой смертельной угрозы – куда пойти лучше всего, куда можно, но ничего хорошего не ждать, куда не ходить вообще.
Вот я, решившись пойти вопреки, и шёл теперь в таком направлении, куда «не ходить вообще». Но и в таком, где меня не ждала гарантированная погибель. Два в одном. Если объяснить примитивно, я последовал по варианту пути, которым идти не рекомендовалось без каких-либо веских причин, но если очень надо, то можно – например, при наличии смертельной угрозы.
По-прежнему не давала покоя та идея. Но и с логической стороны моим, казалось бы, противоестественным действиям существовало объяснение. Ведь мой внутренний голос – это не какие-то тайные мистические силы. Это я сам и есть. Нужно только уметь в нужные моменты прислушиваться к себе. И если я до сих пор не пришёл к цели – значит что-то делаю неправильно. Значит, нужно делать не то, что делал раньше.
Из этого не следовало, что нужно терять бдительность – она сохранилась на прежнем уровне, просто я пошёл другим курсом, но держался всё так же настороже, был готов ко всему. А вдруг жизнь всего одна? Просрать её задаром после ожесточённой борьбы будет крайне глупо…
Вот сейчас, наверно, стоило бы улыбнуться, но я разучился. Повернул в неказистый проулок между домами, уводящий прочь от центральной улицы. И на полпути к обрушившейся арке услышал позади шипение. Сразу обернулся. Заморосил мелкий дождь, который я заметил только сейчас. Гром, и на небе вспыхнула молния. На миг яркий свет осветил обуянную страстями землю.
И я увидел, как блеснул глаз – безжизненный, тёмный. А другого глаза не было. Тень немного выше моего роста, похожая на силуэт кобры с раздутым капюшоном, стремительно атаковала. Если бы всё происходило ещё три года назад, тёмный глаз и молния были бы последними, что я увидел в этой жизни. Но я прожил немного дольше.
Потому что за эти годы моя реакция ускорилась настолько, что стала по-настоящему нечеловеческой. Я сам стал кем-то вроде вот этого существа, которому принадлежал глаз. И это был мой выбор.
Змея слишком рано себя выдала. Всего секунда ей потребовалась бы, чтоб выйти на такую дистанцию, с которой добыча от неё уже никуда бы не ускользнула. Но когда я резко свернул, ей пришлось выдать себя – следовать за мной долго она не намеревалась.
Не знаю, откуда это взял, но уверен, что реагировал соответственно. В общем, успел увернуться и метнул нож ей в функционирующий глаз. Бросок и полёт клинка вместе заняли доли секунды, потому что расстояние было три шага, не больше, однако… невероятно, но факт!.. я промахнулся.
Голова вражины смазалась в воздухе и провела посланное мною в полёт оружие мимо себя. Я отпрянул назад, но тварь не дала мне далеко уйти.
Длинный, живой, толстый «шланг» обвился вокруг шеи. Змеиная голова выросла прямо напротив лица, в каких-то сантиметрах. Глаз уставился в мои глаза. Я словно попал под гипноз, не шелохнулся даже… Змея распахнула полную кривых острых зубов пасть, из глубины потянулся ядовитый язык… Вот и всё?!
Я возжелал неистово: только не сейчас!!! Мне совсем чуть-чуть до цели дойти, я почуял, я знаю, я почти пришёл…
Да, легко и быстро окончить путь мне не суждено. Змея обмякла и отвалилась, разжав удушающий захват, так и не достигнув цели. Я не без труда освободился от объятий и посмотрел на поверженного противника. Без сомнения, та же самая, которую я убил в свою первую ночь в этом мире. Точнее, думал, что убил. После того случая мне пару раз встречались похожие мутанты, но эта была не просто похожа, эта была той самой, о чём косвенно свидетельствовало отсутствие второго глаза.
Тот, через который я её голову прострелил тогда. И если бы не прострелил, не стоял бы здесь и сейчас. И ведь не добил, пожалел силы и боезапас. Оставил тварь мучиться в конвульсиях. А она не умерла; немыслимым образом выжила и отправилась вслед за мной. Чтобы отомстить. Вот это цель у змеюги появилась! Для этого ей нужно было всё время упорно преследовать меня… Как же она меня ухитрилась не потерять, не упустить – чуяла, что ли, по запаху и как-то сканировала по энергетическому «шлейфу»… Как такое стало возможным, я, честно, не представлял себе. Даже сейчас, всякого насмотревшись.
Потому растерянно разглядывал порождение Отчуждения, внезапно прервавшее свою ходку мести. Что ж, если не в силах понять… остаётся принять
