Соколов выбрал левый склон и ждал, когда на нем появятся одновременно два немецких танка. Есть! Два танка резко остановились, и одновременно с их выстрелами по склону ударили четыре орудия со стороны города. Фугасные снаряды, предназначенные для разрушения укрепленных позиций и защитных сооружений, угодили под склон и разорвались на расстоянии не более полутора метров друг от друга. Они вызвали такое движение почвы, что значительная часть склона сдвинулась с места и с шумом поползла вниз, в пойму реки. Вместе с этим оползнем поехал вниз один немецкий танк. Второй тут же включил заднюю скорость, бешено завращались гусеницы, в конце концов и этот танк сначала медленно, потом все быстрее пополз боком вниз.
Несколько секунд, и на глазах восторженных красноармейцев два немецких танка рухнули с высоты около десятка метров. Один упал на башню, было видно, как продолжают вращаться гусеницы, но вот уже потянуло дымом, потом появились языки пламени. Ни один из люков не открылся, никто не выбирался из вспыхнувшего танка наружу.
Второй упал набок, от удара у него сразу же отвалилась башня. Жуткая картина испугала наступавших немцев. На другой части склона, справа от дороги, танки больше не появлялись, пехота заметалась и стала отходить, укрываясь за бронетранспортерами. Четыре танка расстреливали эту сумятицу осколочными снарядами, с позиций у крайних домов били пулеметы.
Атака окончательно захлебнулась, а через полчаса стали опускаться серые осенние сумерки. Соколов смотрел на темнеющее поле боя. Очертания подбитых танков и человеческих тел начинали расплываться, и только выше склонов, над лесом, на фоне пока еще светлого неба, поднимались пятна черного дыма.
– Еще двое убитых, – говорил Щукарев, идя вместе с Алексеем по своим позициям. – Один легко раненный, царапнуло, воевать может, не хочет парень уходить. Ну, а двоих землей присыпало. Контузило ребят. Отлежатся к утру, все будет нормально.
– Снаряды скоро закончатся, – сказал Соколов. – И останешься ты против их танков с гранатами. Еще один день хватит продержаться, потом хоть врукопашную иди.
– Слушай, а мин в городе нет? – вдруг загорелся идеей лейтенант. – Наши не смотрели по немецким запасам? Может, на каком-то складе с десяток, а? Мы бы в два счета заминировали дорогу.
– Смотрели, – хмуро отозвался Алексей. – Майор у нас человек опытный. Первым делом послал проверить, какими боевыми ресурсами мы здесь можем разжиться. Взрывчатки и той не нашли, а то можно было фугасов наделать.
– Хреновые наши дела, командир, – сплюнул Щукарев. – Поскорее бы разведчики эти чертовы снаряды нашли.
– Слушай, Вадим, – Соколов остановился и уставился в темноту. – Ты боевое охранение перед позициями далеко выставил?
– На двести метров. На уровне крайнего подбитого танка. Двое ребят под ним лежат, а двое левее в воронке. Опытные, с хорошим ночным зрением и слухом. А что?
– А то, что эту ночь нам спать не придется, зато, может, поживем лишних пару деньков! – улыбнулся Соколов. – Выдвинь охранение подальше. И пошли солдат к танкам. На склон не надо, там можно нарваться на немецкое охранение: они тоже устав чтут. Четыре танка между нами и склоном не взорвались. Остальные горели, слышно было, как в них детонировали снаряды, а четыре должны стоять с боезапасом. За один бой не могли немцы его полностью истратить. Тем более что они бронебойными почти не стреляли, лупили осколочно-фугасными. А нам как раз бронебойные нужны до зарезу. У нас же в обороне тоже немецкие танки трофейные стоят! Сообразил?
– Ну, ты голова! – засмеялся Щукарев и торжественно вытянулся в струнку, приложив руку к шапке. – Разрешите выполнять, товарищ младший лейтенант?
– Давай, Вадим, только на немцев не нарвитесь.
Возвращаясь к своим танкам, Алексей прошел по позициям пехотинцев. Никто не спал. Те, кого не послали за снарядами, рыли запасные позиции. Сил и времени на устройство полноценной системы обороны не было. Не удастся вырыть окопы в полный профиль, но каждый боец старался хоть как-то усовершенствовать свою собственную позицию. Особенно старались пулеметчики. Соколов услышал голос Щукарева, который приказывал из немецких танков в поле добыть и патроны к пулеметам. Молодец, мысленно похвалил опытного лейтенанта Алексей, у него ведь половина пулеметов – трофейные.
Экипажи двух «тридцатьчетверок» тоже не спали. Бабенко с механиком 313-го чем-то гремели в его танке. Было слышно, что они говорят о какой-то тяге. Остальные под руководством Логунова устраивали блиндаж. Увидев Соколова, сержант, как и положено по уставу, велел продолжать работу, а сам подошел, вскинув руку к шлемофону:
– Товарищ младший лейтенант, экипажи заняты текущим ремонтом 313-го и устройством помещения для ночлега личного состава. Боевое охранение выставлено, график дежурств составлен.
– Как дела, Василий Иванович? – спросил Алексей. – Где Фролов?
– Здесь Фролов! – раздался задорный голос командира 313-го, показавшегося из-за танка. – Машина в порядке. Небольшая регулировка.
Танкисты, отряхивая руки и комбинезоны, потянулись к командиру. Соколов посмотрел на свой экипаж, на танкистов Фролова и подмигнул. И тут же почти на всех лицах появились улыбки, даже на хмуром, сосредоточенном лице Омаева.
Логунов пригласил посмотреть работу широким жестом хозяина. Блиндаж был крепким и надежным. Танкисты сдвинули к старой воронке от авиационной бомбы, наверное, не без помощи танка несколько бетонных блоков и не разбившиеся на отдельные куски части кирпичных стен водонапорной башни. Воронку подровняли лопатами, устроив квадратную яму. Сверху уложили бревна от разрушенного неподалеку дома. На пол настелили доски. Посередине на земле красовалась большая бочка с самодельной трубой, в которую Коля Бочкин уже пихал дрова.
– Задохнетесь ведь, – покачал головой Соколов.
– Нет, тут тяга хорошая под потолком, – показал Логунов отверстия в противоположных частях блиндажа. – Мы пробовали бумагу жечь. Нормально в трубу тянет. А когда она нагреется, то тяга еще лучше будет.
Начался привычный галдеж. Танкисты расспрашивали, как дела у пехотинцев, наперебой делились впечатлениями от падения с обрыва двух немецких танков. Соколов улыбнулся, когда ему как командиру в блиндаже подвинули единственный стул – старый деревянный ящик. Танкисты расселись прямо на доски вокруг Алексея. Откинув полог брезента, которым был завешан вход, вошли Бабенко с механиком-водителем второго танка. Логунов вопросительно посмотрел на командира. Соколов понял его взгляд и согласно кивнул. Сержант достал
