— Ты меня слышишь? Понимаешь, что я говорю?
Наложница от ужаса только открывала и закрывала свой рот. Чуть хлестнув по щеке, повторил вопрос. Она, сотрясаясь от дрожи, кивнула головой.
— Тогда слушай. Твоему хозяину конец! Твоей «мамке» конец! Где твоя одежда?
Она бросила взгляд на какую-то тряпку, оказавшуюся при ближайшем рассмотрении халатиком.
— Тогда быстро натягивай его и бегом в свою комнату. Она на третьем этаже?
Девочка молча кивнула головой.
— Собирай там свои вещи и скажи другим, что вы теперь свободны и можете делать что хотите. У вас родители-то есть?
Снова кивок головой.
— Вот к ним и бегом. Ясно?
Она, еще не веря услышанному, ошеломленно стояла, переминаясь босыми ножками. Он чуть подтолкнул ее:
— А ну бегом!
Она сорвалась с места и, как зайчонок, плача понеслась из апартаментов.
Войцех, проводив ее взглядом, пошел на выход, проходя приемную, увидел на столе массивные, явно золотые, довольно старые наручные часы. Подумав, положил их в карманчик разгрузки на память о происшедшем. Вскоре он уже присоединился к стоящим под деревом Николаю, Гасану и Ивану, а несколько минут спустя, к ним подъехал Карим. Он подбежал, каждого обнял, похлопал по спине и все говорил:
— Спасибо, братишка. Здорово помогли. Выручили.
Гасан прервал:
— Скажи спасибо Войцеху — это его работа. Он дал мастер-класс этим воякам.
Но Войцех прервал его:
— Перестань «ерундить»! Работала вся команда и сделала дело она!
Карим посмотрел на него. Весь комбинезон Войцеха был в бурых подтеках, даже шлем и поднятое забрало — и то в разводах. И вообще, он выглядел так, как будто был в схватке с дикими зверями. Войцех, заметив его ошеломленный взгляд, усмехнулся:
— Что, братишка, попортил твою экипировку? Не переживай, у Сергея остался мой комплект, заберешь при случае. Не сердись на меня, так уж получилось.
У Карима дрогнуло сердце, он обнял его и стоял молча, не в силах сказать ни слова.
Войцех, смущенный таким проявлением чувств своего боевого побратима, неловко попытался отстраниться:
— Что, Карим, так расчувствовался? Нас же наш Дед хорошо выучил, вот и пригодилась его наука. К тому же он любил повторять нам, помнишь?
— За друга своего, жизнь не пожалей!
Подошел Николай, обнял их двоих.
— Правильно учил нас Дед. И мы всегда будем следовать этому завету.
Подошедший Гасан добавил:
— Мы всегда придем друг другу на помощь, чтобы ни случилось, только позови!
Они еще так постояли недолго, затем Войцех произнес:
— Карим, во дворце на втором этаже в комнате номер семь девять боевиков, их жизнь заставила сделать такой гнусный поворот. Но руки свои в крови они не запачкали, устояли, а может — просто не успели. Я обещал им жизнь, если они в этой схватке не будут участвовать, а они профи и не плохие. Помоги им побыстрее выбраться из города, дай автотранспорт, ну и какие-нибудь «липовые» документы. Их вещи остались в цокольном этаже, а оружие я запер в шкафчике второго этажа. Все верни, ведь им придётся выбираться из этой страны. Еще в цокольном этаже есть столовая с кухней. В ней сидят повара и дежурные — отпусти их. На третьем этаже есть несколько человек — живых тоже отпусти. И вообще, если войско байское снаружи нейтрализовано, то пора заняться дворцом — охрана, ремонт и прочее. В эти наволочки, что у тебя под ногами, мы собрали байское богатство — то, что этот кровавый Гобсек насобирал на черный день и хранил при себе. Где остальные заначки, пусть Василий постарается узнать, долго с этим не тяните. Сейчас этот мерзавец сломлен нами, но ты же знаешь, каковы эти твари. Эта тварь, как мы поняли, это хорошо понимает. Да…а, как доставите его в подвал, кровь уймите — пришлось ему уши резать для полного осознания происходящего. В одной наволочке, по-моему, компромат на тех, кто кормился из его рук. С помощью него можешь так прижать этих силовиков и чинуш из администрации, что на задних лапах ходить будут, уверен. Ну а эти богатства, не сомневаюсь, тебе помогут в восстановлении комбината. Уж не знаю, сколько эта тварь натаскала в свою нору, но думаю — не мало.
Слушавший его Николай вмешался:
— По-моему, в его апартаментах следует поискать получше. Мы всё это сделали, как во фронтовой обстановке, но ты же знаешь не хуже нас, такие звери всё равно верят, что выйдут сухими из воды и поэтому свои жировые отложения отдают с кровью. Мой совет — сейчас эта тварь сломана, деморализована, но быстро отойдет и начнет прикидывать. Вот и не давай ей опомниться. Жалеть эту сволочь, значит не жалеть народ, вот как я думаю. Допрос должен быть жёстким, без всяких там скидок на закон и прочее. Он тут не действует, это факт. Причем так установил сам этот Икрам, вот пусть и почувствует такое на своей шкуре. Уж не знаю, как ты намерен его судить народным судом, но всё, что можно отнять у него на пользу комбинату, должно быть отнято! Уверен, этот гад свои заначки рассовал и по другим городам. Отнимай все, не жалей ни его, ни его подельников. К их рукам тоже много прилипло. Машины, дома и прочее реквизируй и возвращай людям. Пусть они сами придут к вам и расскажут, что у них эта банда поотнимала. И Василия теперь ориентируй в этом направлении. Это очень важно, братишка. Народ еще более укрепится в доверии к тебе. Ну а с нами, как договорились. Войцех и Опанас первыми приводят себя в порядок и на поезд. Ну, а я с Иваном и Гасаном — во вторую очередь. Давай освобождай Опанаса, добивай войско, и — как договорились, может, успеешь к нашему отъезду.
Карим болезненно сморщился. Махнул рукой.
— Успею, эти боевики сейчас в панике. Поняли, что их, как крыс, загнали в угол и, хотя знают — отвечать придется, но все равно надеются, а как же — сразу вспомнили про законы, суд и прочее. Будет им суд, да только народный! И разбирательство устроим, конечно, тем, кто руки поднимет, только им. У меня есть Олег — он парень
