За порогом ювелирного заведения состоялся похожий разговор.
– Марья Захаровна, а что вы этак с уважением к раввину?
Отвечено было не сразу. И князь, и рыжий маг даже не попытались скрыть интерес.
– Понимаете ли, Тихон Андропович, этот Давид сын Исаака – не маг. И не может им быть. Но он разбирается в мыслях других людей… почти так же, как я. Повторяю: без магии! Такое нельзя не уважать.
Слова были услышаны и накрепко упакованы в память.
Через несколько дней четыре небольших камня были отданы Давиду сыну Исаака под залог в двести сорок рублей. А раввин пошёл договариваться об отправке небольшой посылки в Константинополь.
Тем временем железный корабль приобретал очертания. Собственно, корпус был уже готов. Риммер Карлович не скупился на объяснения:
– Вот посмотрите, Владимир Николаевич, здесь пройдут трубы, подающие воду для двигателей, а параллельно им… вот, на чертеже они показаны… трубы к помпам. Заметьте, помпа не одна. Размещаться они будут здесь, здесь и здесь. Что до вертикальных, то здесь те, которые создадут тягу…
– О, понимаю, приподнимать нос… forçage…
– …И не забудьте плиту для готовки…
– Для камбуза, вы хотите сказать? Но помилуйте, зачем?
– Ну как же, а если дальнее плавание?
– Все походы будут ограничиваться Чёрным морем. Вы же видели карты?
– Всё так, но что, если ждать в засаде? У нас, правда, такого не бывало, но ваша обстановка другая…
– …Я бы рекомендовал наши компас и хронометр, они как-то привычнее…
Наступила тёплая крымская весна. В середине марта Англия и Франция объявили войну России. А двадцать пятого корабль был спущен на воду.
Конечно же сам корабль, покачивающийся возле самодельного пирса (только магия земли, как легко понять), отнюдь не означал его готовности. Оставалось полно отделочных и дополнительных работ, уж не говоря о главной: установке и юстировке кристаллов-движителей. Неожиданный затык вызвала необходимость установки замка на двери в капитанскую каюту. Заказчики настаивали, чтобы замок был здешней работы, но установить петли на металлическую дверь – а других не было – оказалось не простым делом. Врезных же замков в распоряжении не было. В конце концов петли просто подсоединили сваркой.
И уж совсем неожиданным вышел жаркий спор среди морских лейтенантов и сухопутного казака о названии. Правда, с самого начала сошлись на том, что за такой малостью (кораблик получился водоизмещением сто пять британских тонн[8]) беспокоить адмирала Нахимова не стоит. Но сразу же после этого пошли потоком разногласия.
Первым делом отвергли наименование в честь святых – Мешков резонно указал, что это будет не слишком понятно иноземцам. И тут же предложил «Быстрый» или «Стремительный».
– Скорость-то у нас какая будет? А? Вот пусть название и означает…
На этот раз воспротивился Семаков:
– Слишком уж намекает на боевые характеристики. Могут задуматься те, кому не надо.
– А вот ещё…
Неболтай довольно долго слушал препирательства, а когда спор утих сам собой за неимением устраивающих всех вариантов, вдруг предложил:
– Что если «Морской дракон»?
– Откуда взял такое?
– А водится тут рыбка, она так и называется, сама из себя маленькая, а ядовита сверх меры. Как уколешься о плавник – так света не взвидишь. И выходит, значит, что мы, дескать, малы, да удалы; опять же, в честь нашего Горыныча.
На том и сошлись.
Глава 12
Лейтенант Семаков был утверждён на мостик, и с этого момента занялся исключительно подбором экипажа. С одной стороны, дело осложнялось тем, что хороших матросов и кондукторов никто из командиров отдавать не хотел, а с другой – упрощалось тем, что не имелось потребности в большом количестве палубных матросов (кораблик не имел парусного вооружения), не надобны были и артиллеристы, привыкшие обращаться с обычными орудиями. Зато нужны были нижние чины, умеющие работать с металлом – а ну как течь откроется? – и подносчики гранат, само собой. Старшим артиллеристом вызвался стать лейтенант Мешков. Со стороны это могло показаться понижением в должности: вместо десятка орудий он получил в распоряжение всего одно. Сам лейтенант так не думал. В довесок он получил должность старшего офицера.
В качестве второго помощника Нахимов выделил мичмана Шёберга. Надобно заметить, что по фамилии тот легко мог быть принят за немца. Большинство и впадало в это заблуждение, на самом же деле он происходил из Южной Швеции. Видимо, при назначении были учтены наивысшие оценки по тактике, полученные гардемарином Шёбергом в Корпусе, хотя этого офицера по причине его могучей фигуры скорее можно было принять за превосходного абордажника. Разумеется, мичмана пришлось просветить относительно пришельцев, в том числе и дракона. Эта информация пробила даже северную невозмутимость Шёберга. Он высказал горячее желание посмотреть на живого дракона, но на это уже не было времени. Естественно, Семаков взял слово с мичмана, что тот будет молчать о новых знакомых.
Поскольку часть нижних чинов прошла обучение у иноземного артиллериста, то их перевод на «Морской дракон» возражений не вызвал.
Ходовые испытания шли не столь гладко, как того хотелось бы морякам. Скорость была ошеломляющей (четырнадцать узлов по ручному лагу), но при этом появлялась заметная дрожь корпуса.
– Не годится, – авторитетно рассудил Риммер, – на точности огня может сказаться. Тут регулировать водяные трубы надобно…
Это и делалось. Одновременно капитан Семаков и будущие вахтенные офицеры изучали систему управления «Морским драконом», которая ничем не напоминала таковую для любого парохода, даже винтового. Штурвал был невелик. Это ещё бы ничего, но управление решительно всеми двигателями заключалось в совокупности рычажков. Всё находилось в руках вахтенного; это создавало удобства. С другой стороны, как правильно заметил капитан Риммер, в горячке боя можно с лёгкостью перепутать эти рычажки, что грозило серьёзными последствиями. По этой причине всех троих гоняли, «как в Морском корпусе». По крайней мере,
