– Да что ты говоришь такое, Марья Захаровна, я ж не девка на выданье, чтоб на себя в зеркало любоваться. Да и нет его у меня.
– Выходит, это я девка на выданье: у меня оно есть. Держи, да улыбнись пошире. – И маленькое, меньше ладони, зеркальце ткнулось в казачью руку.
Хорунжий повиновался. Некоторое время он пристально вглядывался, потом прочувствованно выразил восхищение:
– Цены тебе нет, Марья Захаровна. Прими-кось, не побрезгуй.
Мариэла глянула и тихо ахнула: на ладони пациента лежала золотая цепочка с золотой же подвеской, в которую были вделаны маленькие изумруды.
– Если этакое за работу – нет, взять не могу, слишком дорогое. Мой труд столько не стоит. У нас подобное носят… носят… носят… ну, если только самые-самые богатые маги жизни. Как моя наставница.
Мариэла не врала: с точки зрения любого мага жизни, использование подобных кристаллов в качестве украшения было по меньшей мере расточительством.
– Так то у вас дорого, – мгновенно нашёлся казак, – а в здешних краях цены другие. А не хочешь как плату – ну, прими тогда подареньем.
Маг жизни отдала низкий поклон.
– Раз так, то приму, но в долгу буду.
– При случае напомню про должок, – очень серьёзно ответил хорунжий.
Неболтай и Мариэла совершенно не заметили, как перешли на «ты».
С утра пораньше Семаков поехал на бричке к хорошо знакомому мысу.
Дракон первым делом учтиво поблагодарил за пряник. А заодно объяснил собственную осторожность:
– Нам, драконам, очень вредна ржаная мука и изделия из неё – хотя они не смертельны. Но этот пряник был очень вкусный и безвредный. У нас таких нет… Так вот, вам пришла посылка.
Вопреки ожиданиям, ею оказалась порядочная стопка бумаги, а не груда железа. Дома командир «Морского дракона» наскоро проглядел листы и сразу же вызвал к себе своего старшего артиллериста.
– Вот, Михаил Григорьевич, глянь, что оружейники оттуда прислали. Сейчас вдвоём и начнём внимательно читать. Тебя как начарта в первую очередь касается.
Чтение заняло чуть ли не два часа.
– Что скажешь?
– А что тут сказать, Владимир Николаевич? Совсем другое орудие – это раз. Возможности у него куда поболе – это два. Придётся переобучать комендоров да и подносчиков – это три. Пробные стрельбы всенепременно, на том настаиваю твердейшим образом – это четыре, и ещё неизвестно, сколько зарядов сжечь придётся. Щиты для этого сделать, само собой. Только бы времени хватило.
– Как артиллерист ты прав, Михаил Григорьевич, и твою точку зрения буду поддерживать перед начальством. Но это не всё. Надо озаботиться переводом на русский. Пора Шёбергу дать понимание. Чтоб знал как двадцатипятифунтовый гранатомёт, так и вот этот… который предлагают. Даже не знаю, как обозвать. Тьфу ты, пропасть, и слов-то таких нет. А то сам знаешь, как оно быть может… Но и это не всё. Перечти-ка ещё вот от сих и до сюда.
Князь Мешков вчитался в отчёркнутые ногтем строки. Потом последовал диалог, из которого ни один шпион ничего не понял бы:
– Мне сдаётся, это намёк.
– Вот и я так подумал.
– Но адмиралу не докажешь.
– Я самому себе и то не докажу.
Пауза. Мешков ещё раз перечитал нужное место.
– Всё равно сперва тем, что есть.
– Не есть, а будет. Но вот после…
Ещё одна пауза.
– Негатор понадобится. Где найти?
Недолгое молчание.
– У Пирогова.
– ?
– Кто-то с тяжёлым ранением, которого Мариэле вылечить не под силу. А так дадим возможность остаться на службе.
– Хорошо бы грамотного.
– Значит, офицера.
– Хороший унтер или кондуктор тоже сгодится.
– И всё равно придётся поклониться в ноги нашим знакомым. Без них подъёмник не установить.
– Два подъёмника. Старый гранатомёт хочу оставить.
Тем же вечером в комнате Неболтая состоялся ужин, под хлебное вино, но в умеренном количестве. Гостей было трое, все состояли в пластунах и имели надлежащий опыт.
Для начала, понятно, говорили о пустяках. Но после того, как содержимое штофа уменьшилось на треть, разговор сместился в сторону серьёзных тем.
– Очень нам, Тихон, понравились пистоли, да и ружья хороши. Не поможешь ли ещё прикупить?
– Отчего ж не помочь? Вестимо, помогу. Только привезут не сразу: может, три дни пройдёт, а то все пять.
– Тут гутарили, что-де большая высадка турок с французами да английцами намечается. К тому моменту надо бы успеть.
– Быстро не будет. Это ж сколько пороху одного только собрать, людей опять же чем кормить, да коней тож.
– Мой знакомый флотский говорил: и угля запасти, потому как пароходов будет немало.
– Я так слыхивал, что у наших запас невелик. Свинца маловато и пороху негусто, ядра для пушек, опять же…
– Авось ещё подвезут.
Последовал обмен мнениями о проблемах снабжения и о том, как именно надлежит поступать с ворами-интендантами. Оптимисты полагали, что внушения плетьми достаточно, пессимисты настаивали на пеньковой верёвке.
И тут Неболтай ввернул небрежным тоном:
– А вот я вчера зуб вылечил у одной тут. Четверть часа – и ничего не болит. Только что пришлось поголодать до утра. Получше, чем Колычиха сработала бы.
Слушатели проявили вялую заинтересованность.
– А чем те Колычиха не по нраву? Зубы она заговаривает с умением.
– А эта вообще не говорит, а лечит. Глянь!
Оскал (назвать это улыбкой было бы неточно) хорунжего вызвал сильный подъём интереса.
– Это она сделала?
– А то ж!
– Ну, зубы твои прям как у молодого волка! Важно выглядят. И дорого взяла?
– Денег – нисколько. Я ей золотую цепку подарил с малой висюлькой. Давно она у меня валялась. Турецкая работа. Дёшево за нее давали, вот и придержал.
– Ну, старухе в ней же не щеголять, сама в деньги обратит.
– И не старуха она, молодая девка.
– Заливаешь, Тихон, аж через край. Где ж это знахарка бывает молодой?
