От Северского Донца до Одера

из двух-трех изб, разбросанных под прикрытием холмов. Мы направляемся на рекогносцировку верхнего участка, где у нас нет ни единого солдата, ни одной позиции. Я никогда не осматривал это направление. Необходимо убедиться, что там не скрываются партизаны. В нашей группе с десяток человек. Чтобы не привлекать внимания и чтобы рев моторов не предупредил о нашем появлении, нам предоставили трое саней с лошадьми. Двое саней запряжены тройками, а одна двумя лошадьми; и еще у нас две запасные лошади, следующие за санями в поводу. Подобная предосторожность вовсе не излишняя. Слепящее солнце освещает наш путь, однако очень холодно, не меньше -20 градусов. Волосы у меня в носу превращаются в сосульки, такие твердые, что, когда я тру нос, дабы не отморозить его, мне больно. В первое время мы развлекаемся криками «Но! Но! Давай!». Устраиваем гонки. Затем предусмотрительно выстраиваемся в одну линию и едем в тишине. Блики солнца на снегу ослепляют нас, на девственном снежном покрове ни следов ног, ни каких-либо других. С последнего снегопада здесь никто не проходил. На горизонте чисто, один лишь снежный покров, волнами уходящий за горизонт, скрадывающий неровности местности и небольшие холмы, разбросанные по зимнему ландшафту. Это грандиозно и здесь поразительно спокойно! Просто зимние каникулы! Нам не верится, что идет война. Несмотря на риск оказаться в любой момент захваченным врасплох, меня часто посещают такие, как сегодня, ощущения – или когда я, находясь на задании, в одиночку еду по степи или через лес, где наверняка прячутся партизаны, которые могут неожиданно напасть. Впереди и левее холм, чуть сильнее других загораживающий горизонт. Мы сворачиваем, чтобы взобраться на его вершину. Оттуда видим круглую котловину с пятью избами – две левее и ближе к нам, а три правее и подальше. Мы с моим товарищем Гербеком, по прозвищу Gnole (водка по-французски. – Пер.), – не знаю, почему его так назвали, ведь он не пьет, – и еще двумя парнями направляемся к двум ближним избам. Остальные двое саней, одними из которых правит Дерзель, ординарец капитана, едут к другим трем, метрах в ста правее.

Котловина совершенно круглая, два или два с половиной километра в диаметре. Пока мы обследуем местность, изучаем каждую деталь этого мирного уголка – именно для этого мы сюда и прибыли, – кто-то из наших вдруг сообщает о двух маленьких фигурках, темнеющих на фоне белого снега и взбирающихся по дальнему склону. Они примерно в 2 километрах от нас и немногим ближе к нашим товарищам, направляющимся к дальним избам. Мы принимаемся кричать: «Стой! Иди сюда!» Звук наших голосов разносится по котловине, и эхо возвращает его нам, однако черные точки на снегу начинают бежать, словно не слышат нас. Наше оружие, винтовки, автоматы, пистолеты и гранаты, бесполезно на таком расстоянии. Поэтому, не надеясь на успех, все же делаем несколько выстрелов в том направлении, не наблюдая никакого видимого эффекта. Поскольку прицельная дальность выстрела наших винтовок, если я не ошибаюсь, составляет всего 800 метров, то всего лишь один раз фигурки бросаются на землю, видимо из-за более точного залпа. Двое мужчин продолжают бежать, взбираются на гребень и исчезают за ним, словно их поглотила огромная волна белого океана. О преследовании нечего и думать, это бесполезно. Что мы еще могли предпринять?

Заходим в избы и обыскиваем их, но не находим ничего подозрительного. Допрашиваем жителей, но впустую. От них ничего не добиться. Говорят, что не знают, кто те двое, которые только что исчезли, предпочтя скрыться при нашем появлении. Партизаны? Солдаты? Двое селян, испугавшихся нас? Но почему? Мы не видели, из какой избы вышли эти люди. Не знаем, кто из жителей предупредил своих товарищей на другом склоне котловины. Лично я считаю, что кто-то караулил на гребне склона и сразу же сообщил о нашем появлении, дав им возможность опередить нас. Если бы мы приехали на мотоциклах или других машинах, у них было бы время сбежать еще до нашего появления, но они и подумать не могли, что мы бесшумно заявимся на санях.

Примерно через час к нам присоединяются остальные товарищи, обыскивавшие дальние избы. «Налево!» и «Налево кругом!» – два человека караулят наши сани и лошадей, всматриваясь в местность, дабы избежать неприятных сюрпризов. У противника в любом не замеченном нами месте могли скрываться бойцы, способные внезапно напасть на нас в самый неожиданный момент. Если кому-то понадобились бы наши сани, мы мало что смогли бы предпринять. Необходимо выставить пост на вершине одного из гребней, поскольку со дна котловины не видно, что творится вокруг. Мы греемся в избе, курим и разговариваем. В комнате три женщины и ребенок, они поглядывают на нас с опаской и любопытством. Бьюсь о заклад, эти люди знают то, что нам неведомо! Они ведь понимают, что им нечего нас бояться, если только они ничего против нас не замышляют. В тот самый момент, когда солнце садится за один из холмов, направляемся обратно в Байбузы. Нужно всего лишь двигаться по оставленному нами следу, что приведет нас домой. В Байбузах, с окончанием дня, начинаются разговоры. Об усиливающемся натиске русских на наши тылы, об опасности оказаться в окружении! Конечно, на уровне личного состава, все это не более чем слухи. Штабные не делятся с нами секретами. И все же я выяснил, что в 100 километрах позади нас русские армии соединились, чтобы отрезать наши основные оборонительные рубежи[69]. Одновременно тиски с северного и южного направлений сжимаются еще сильнее. В таких вот условиях начались бои у Теклина.

Глава 13. Бои у Теклина

Видимо, русские, явно пытающиеся ошеломить нас, используют все доступные средства, чтобы отрезать яростно сопротивляющиеся им части, можно сказать, замкнуть их в кольцо. Несмотря на свое опасное положение, наши отчаянно отбиваются. Двум русским полкам удалось захватить лесистый участок северо-восточнее Теклина и надежно там закрепиться. Выступ этого леса выходит к юго-восточному краю Теклина. Русские пытаются перерезать наши пути снабжения. Опасность серьезная и невероятно точно рассчитанная! Вот почему контрудар немцев 8 января закончился с плачевными результатами. Русские прочно закрепились, использовав все преимущества леса.

11 и 12 января немецкие полк и батальон «Нарва» дивизии «Викинг» предприняли вторую контратаку, которая, как и первая, провалилась. Наш командир Леон Дегрель предлагает генералу Гилле (бригадефюрер СС Отто Гилле), командиру дивизии «Викинг», к которой имеем честь принадлежать и мы, бросить «Валлонию» в новое наступление! Генерал охотно принимает предложение, хоть и с некоторой долей скептицизма, даже несмотря на то, что уверен в нашей бригаде и ее славных боевых деяниях, доказывающих рвение «бургундцев». Как бы подтверждая его скептицизм,