Все, кто находятся здесь, с недоумением смотрят на лошадей и подводу с ранеными, когда они покидают берег и вылетают на лед реки. Лед, разумеется, сразу же проламывается, и мне видна большая льдина, встающая на попа и накрывающая собой подводу, которая моментально исчезает, поглощенная рекой! Несколько вскриков, и все кончено. Уже в отдалении, поскольку течение здесь стремительное, я пару раз замечаю лошадиную голову или тело, на мгновение всплывающее среди льдин, чтобы снова тут же исчезнуть, теперь уже навсегда! Никто не успел даже пошевелиться, сделать хоть что-нибудь, все произошло слишком быстро! Судя по взглядам, которые я встречаю, никто и не вспомнит об этом, никто не запомнит то, что только что случилось у них на глазах! Все это просто невероятно. Никто не успел хоть что-либо предпринять. Мы всегда думаем, будто уже видели самое худшее, однако стена ужаса возвращается к нам с каждым мгновением!
Я вижу, как с места трогается chenillette, и на мгновение решаю, что еще один сошел с ума. Но нет, транспортер движется к реке очень медленно, и за несколько метров до берега водитель спрыгивает с него. Машина погружается в воду, исчезает и больше не появляется. Река глубже, чем думал водитель. Потом другие сталкивают телегу в реку, в том же месте, где утонул транспортер, однако течение уносит ее. Нет, это не путь к спасению! Мне очень быстро становятся понятны намерения тех, кто топит свой транспорт в реке.
Слева от нас небольшая рощица, но все усилия нескольких человек срубить ветви и даже несколько молодых деревьев, чтобы построить пешеходный мост, безуспешны. Течение уносит все, а деревья слишком короткие. Несколько человек отправляются по левому берегу вверх по течению, другие вниз, надеясь отыскать мост, другой путь к спасению. Затем возвращаются, не обнаружив ничего. Некоторые уходят еще дальше и не возвращаются. На что нам остается надеяться? Я не могу смириться с тем, чтобы после всего проделанного, после всего пережитого за последние дни сложить здесь свои кости. Если это неизбежно, то в любом случае пусть завтра и в другом месте! Но только не здесь и не сейчас! Артиллерист, которого буду звать Фриц, поскольку я так и не узнал его имени, не теряет времени даром. Он уходит и возвращается с другой лошадью, которую оседлывает. Что до меня, то я и не слезал с седла.
Фриц говорит мне, что нам надо идти дальше и что, если мы останемся здесь, нам не на что надеяться. Мы поплывем через реку, и он объясняет, что лучший способ удержаться на лошади – это тот, который я только что использовал. Тем не менее он связывает стремена под животом лошади, чтобы я мог опереться хотя бы на правую ногу, более здоровую. Пока Фриц занимается этим, я вижу офицера, о котором мне говорили, что это генерал Гилле. Но я слишком далеко, чтобы узнать его, даже если это и он. Офицер как ни в чем не бывало раздевается и сворачивает свою одежду в узел, который перетягивает ремнем. Затем раскручивает за ремень узел и бросает его в сторону другого берега. Река в этом месте, кажется, немного сужается, но я все равно не вижу, прибило ли узел к противоположному берегу. Генерал бросается в воду, не снимая фуражки, которая всплывает, когда он уходит под воду. Всплыв наверх, Гилле хватает фуражку, водружает на голову и плывет к другому берегу. Вот вам человек, которому, должно быть, уже за шестьдесят и который не колеблясь прыгает в ледяную воду, помимо всего несущую еще и большие льдины. Не вижу причины, почему и я не могу поступить так же, хотя и раненный, но верхом на лошади. Однако в тот момент, когда нужно сделать длинный прыжок, моя лошадь упрямится. Видимо, боится реки, если только не пневмонии. Фриц подстегивает ее парой ударов по крупу, а я изо всех оставшихся сил вцепляюсь в лошадь, напрягая каждый свой мускул. Со второй попытки лошадь сдвигается с места и вдруг прыгает в реку. Меня бросает вперед, и я уже думаю, что перелечу через ее голову прямо в воду, но в самый последний момент меня удерживает правое стремя. В то самое мгновение, когда лошадь выныривает на поверхность, меня перекашивает вправо, потому что левая нога не может сжимать бок лошади так же, как правая, не может удержаться в стремени. Боль заставляет меня стиснуть зубы, но я умудряюсь избежать падения. Я промок по самые плечи, с лица стекает вода. Сейчас я погружен в нее до пупка и совсем не чувствую тела ниже его. Невероятно холодно, но я жив, по крайней мере пока. Если бы не голод и усталость, мне было бы легче все перенести, но в таких условиях что было, то было!
Моя лошадь торопится добраться до другого берега, и, обернувшись в седле, я вижу, что парень, прыгнувший в воду вслед за мной, держится за лошадиный хвост. Все стараются как могут! Моя лошадь борется с течением. Ее движения, порой резкие, причиняют мне
