В семье Хватов наступил траур, все разговоры были только о датском доге, Нина потеряла за неделю килограммов десять.
– Хорошо, что мы успели сделать фотографии, – докладывал Иссам на конспиративной квартире Смизерсу. – Вы не представляете, что происходит на квартире. Оба плачут, Хват ходит сам не свой, бедная женщина даже перестала есть.
– Все это совсем некстати, – говорил Смизерс. – Я должен сделать вам замечание, Иссам. Зачем вы рассказали об этом деле Фрэнку Ростоу?
– Но вы же союзники, вы же товарищи по оружию! – искренне удивился Иссам. – Я не знал, что у вас секреты друг от друга.
Какая сволочь, думал Смизерс, продажная арабская скотина!
После явки объект английских проклятий отправился на автомобиле на другой конец Каира, где в своем «Опеле» его ожидал Осоргин.
– Вот вам деньги, – начал он деловито. – Когда англичане планируют вербовку Хвата?
– Не знаю. Сколько тут?
– Пять тысяч долларов.
– Но вы же обещали восемь! – улыбка впервые сошла с его лица.
– Мы – пролетарское государство и экономим деньги рабочих и крестьян. К тому же эти фотографии большего не стоят. Где гарантии, что это не монтаж? – Осоргин говорил жестко и безапелляционно, он знал, как работать с арабами.
Лучше пять тысяч, чем ничего, и Иссам безропотно взял конверт.
Союзники бились над другим вопросом: как вытащить Хвата на контакт, если от встреч с американцем он отказывался?
– Сделаем так, – говорил Ростоу, – вы пригласите Хвата к себе домой на ланч, а я неожиданно появлюсь к десерту. Ваша Мэри в это время будет на работе, а вы по моему сигналу выйдете в другую комнату. Только подпоите его хорошо.
– Не устроит ли он скандал? – забеспокоился Смизерс.
– Не беспокойтесь, в молодости я был боксером.
Нашли хороший предлог: Смизерс звонит Хвату, как собачник собачнику. Весть о тяжелой болезни черного дога уже облетела весь дипкорпус, англичанин выказывает свое сочувствие и предлагает лекарство, которым он лечил своего сеттера, у которого однажды отнялась нога. Если Хват заедет к нему домой, он готов передать лекарство.
Так и сыграли на следующий день. Военный атташе несколько удивился, но, узнав о прекрасных свойствах лекарства, не колеблясь, пообещал прибыть на квартиру. Резидента КГБ он решил не информировать: опять начнет свое о готовящихся провокациях, в конце концов, он только возьмет лекарство, за это подарит англичанину пару бутылок водки, и точка. Здоровье собаки превыше всего, да пусть хоть весь КГБ встанет заслоном, черт бы его подрал!
На квартире у Смизерса все было готово к бою, Ростоу сидел в машине недалеко от подъезда, он хорошо видел, как у дома запарковалась машина Хвата.
Раздался звонок, и Смизерс, подавляя волнение, изобразил живую добродетель и впустил Аркадия в дом.
Рыжий ирландский сеттер мирно лежал на ковре, выпили по виски, закусили сыром.
– Чудесный стилтон! – хвалил сыр военный атташе. – А я-то думал, что англичане едят только овсянку и яичницу с беконом.
– Все это было давно, но Англию испортил континент, – шутил Смизерс. – А сейчас в любом лондонском супермаркете вы можете купить котлеты по-киевски. Надеюсь, вашему прекрасному псу поможет лекарство.
– Вы даже не представляете, как я вам благодарен! – расчувствовался Хват, считавший Смизерса серой мышью и скользкой змеей, ему было приятно, что ошибся, нет ничего прекраснее общения с добрыми и отзывчивыми людьми!
Англичанин тем временем взял вазу с цветами и переставил ее на подоконник – сигнал, знакомый всем школьникам, бегающим на шпионские фильмы.
Ростоу тут же выскочил из машины, позвонил в дверь. Смизерс сделал удивленное лицо, но пояснил, что перед отъездом в отпуск к нему заезжают попрощаться друзья.
Хват настолько размягчился, заполучив лекарство, что вообще не обратил внимания на звонок, наконец, Нина обретет покой, а через месяц-другой пора и в отпуск, в санаторий имени Клима Ворошилова – полное воздержание от спиртного, диета, подъем в семь, утренняя пробежка, морские и солнечные ванны, гуляние по терренкурам, черт побери.
– Извините, что без предупреждения, Дэвид, – гудел в коридоре Ростоу, подкрепляя легенду, – но я случайно оказался в этом доме у своего приятеля и решил пропустить у вас молта. О, у вас гость! Мой старый друг! Здравствуйте, Аркадий, очень рад вас видеть! Я вам не помешал, джентльмены? – Ростоу нервничал и несколько суетился.
– Что мы можем сделать с натиском представителя супердержавы? – горько заметил Смизерс, пытаясь оживить атмосферу весьма бледным английским юмором.
– Разве Штаты супердержава? Одна видимость. Все государства переживают триумф, а потом умирают. Как и мы, смертные. Все мы на вид мощны, а внутри – труха. Вспомните Тутанхамона: он держал в узде весь Египет и был грозою женщин. А недавно в национальном музее я видел его презерватив. Размером в мизинец! Вот вам и гигант секса! – Ростоу неестественно захохотал, приглашая всех участвовать в этом пире веселья.
– Я пойду вымыть руки, – скромно сказал Дэвид, выскользнул из комнаты и тут же прильнул к замочной скважине.
– Как странно, что я вас тут застал, – продолжал свою роль великий актер. – Почему вы отказываетесь от ланча? Неужели русские подозрительны в отношении американцев?
Хват уже кожей профессионала почувствовал заговор и напрягся.
– У нас заболел датский дог, и приходится за ним ухаживать. Извините, я уже засиделся, и мне пора. Где Дэвид?
Ростоу с удивлением констатировал, что совершенно обессилел от этой игры, все варианты мягкого перехода от светского разговора к вербовке мгновенно улетучились, в голове стоял туман. Он вытащил фотографии и дрожащей рукой положил их на стол.
– Мы предлагаем сотрудничество, Аркадий, – сказал он хрипло, почти теряя сознание от волнения.
Больше он не смог вымолвить ни слова и прильнул к стаканчику виски, с ужасом слыша, как стучат об него его зубы. Боже мой, какой пассаж! Неужели он трус? Слава богу, что этот английский заморыш сидит в соседней комнате, как мышь под веником!
Военный атташе глянул на фото и смертельно побледнел. Несколько секунд он сидел молча, – Ростоу
