Даже без этого, во время штурма этой проклятой тропы нас спасали только пулеметы Мадсена, дающие морской пехоте огневую мощь, да поддержка десанта артиллерией отошедших мористее канонерок. Попытки японцев, закрепившись среди камней, задержать наше продвижение пресекались либо короткими злыми очередями «Мадсенов», либо тяжелыми бухающими выстрелами девятидюймовок с барражирующих внизу канонерок. Тяжелый грохот выстрела, гул пролетающего снаряда и оглушительный разрыв, за которым следует свист осколков и разлетающейся каменной картечи. Потом вскакивай на ноги и вместе с солдатами перебежками – вперед, пока не рассеялись пыль и дым, пока не опомнился оглушенный враг. А там все, что еще живо – штыком или пулей из маузера, чтобы подраненные супостаты зазря не мучились.
А это тоже, знаете, ощущение не для слабонервных барышень – когда прямо над головой с низким гулом пролетает эдакий чемодан и гулко рвется саженях в тридцати впереди и выше тебя. Дрогни рука у наводчика, допусти он малейшую ошибку – и от тебя останется только мокрое место. Но Господь миловал! Оба раза, когда, чтобы преодолеть сопротивление укрепившихся японских солдат, защищавших уже разбитую батарею, нам требовалась артиллерийская поддержка, все снаряды падали только на головы японцев, и даже образовавшимися после взрывов каменными осыпями почти никого не задело. Да и слабонервные барышни тоже в морской пехоте не служат. Низкий гул пролетающих снарядов бойцы встречали стоически, а тех, кто начинал креститься и поминать Богоматерь с Николой-Угодником, поднимали на смех. Мол, слабонервный ты, братец, как баба, дальше некуда.
Морпех слабонервным не может быть по определению. Глянешь без привычки на одного из таких своих архаровцев – и непроизвольно хочется перекреститься. Ну вылитые морские черти, прямо из ада. В боевой обстановке и нижние чины, и офицеры выряжены в одинаковые мундиры, зеленые как шкура лягушки, к тому же изляпанные размытыми черными полосами. Сапоги с коротко обрезанными голенищами, шнурованные сбоку. На поясе кинжал-бебут и револьвер Нагана для ближнего боя. Дополняют, так сказать, внешний облик перчатки толстой кожи и черный берет чуть набекрень. А главной особенностью внешности морпеха в бою являются угрожающе раскрашенные черной краской лица. Страх Господень, да и только! Вот и японцы, хоть люди и не слабонервные, а при виде такого ужаса тоже приходят, прошу прощения за тавтологию, в ужас. Александр Владимирович говорит, что это оттого, что они принимают наше воинство не за живых людей, а за бессмертных потусторонних демонов из их легенд. А сопротивление сверхъестественным силам считается у японцев делом бессмысленным и не богоугодным. А все из-за того, что они живут в крайне опасной стране. И перед этим ужасом у них равны все – и крестьяне, и самураи.
И вот он, возвышавшийся над нами гребень горы. Вскарабкались, Слава Тебе Господи. Тут по узкому горному ребру проходит проложенная японцами узкая дорога. Позиции разбитой батареи слева и выше – и там кто-то еще жив, потому что оттуда вразнобой стреляет несколько Арисак и над головой тонко и противно свистят пули. Но это уже бессмысленное сопротивление, ведь укрывающиеся за камнями морпехи карабкаются туда, наверх, под аккомпанемент стрекочущих короткими очередями Мадсенов, которые не дают врагу поднять головы. Потом – бросок самодельной ручной бомбы, сделанной из гильзы 47-мм снаряда, гулкий взрыв и последний бросок для штыковой. Все батарея взята. Но и отсюда, с гребня, открывается замечательный вид на бухту Асо и якорную стоянку. Там, впереди и внизу, на зелено-голубой глади воды, где дно резко уходит на глубину, дремлют на якорях четыре железных снулых рыбины. Это последние крупные корабли, которые еще имеются у Японской империи, и деваться им некуда. Пройдет еще совсем немного времени, и они будут потоплены прямо в этой бухте или захвачены в трофеи. Но это вряд ли, в таком случае японцы сами затопят свои корабли, которым угрожает захват.
Как раз в этот момент мимо меня несут героя, который бросил в японцев бомбу. Макаки успели подстрелить его уже после броска. Он ранен пулей в грудь и находится между жизнью и смертью. Хрип и кровавая пена на губах. Господи, спаси и сохрани Христова воина, подставившего грудь за други своя. И он такой не один. Во время этого штурма были еще пораненные и убитые, но их единицы. Штурмуй наш батальон горушку по старинке – полегло бы не менее половины славных русских воинов. Очень многие наши генералы не понимают, что их слова «бабы еще нарожают» есть глупость несусветная. Причем, глупость это не только с точки зрения абстрактного гуманизма, но и с точки зрения обычной тактики. Подразделение или часть, без особой нужды понесшее слишком большие потери, без пополнения и переформирования не сможет выполнять последующие задания командования. А мы сейчас можем и выполним.
Тем временем мой заместитель капитан Рагуленко (он же герр Гауптман, он же господин Слон, он же милейший Сергей Александрович) в те минуты, когда на него нападает охота поиграть в светского человека, вместе с подчиненными ему прапорщиками (бывшими нижними чинами из будущего) заканчивает развертывание наблюдательного поста на гребне этой горы. А внизу первых данных для ведения перекидного огня от них уже ждут комендоры броненосцев. Пришельцы ОТТУДА все делают значительно быстрее наших местных людей, и поэтому, когда им удается привить делам любимый ими темп, мы во всем начинаем сильно опережать японцев. Скорость принятия решений, их быстрое исполнение тоже являются таким же секретным оружием, как сверхбыстрые самодвижущиеся мины, и Икс-лучи, которые могут просматривать местность практически до самого горизонта. Впрочем, вроде без чего-то похожего на Икс-лучи не обошлось и сейчас. Уж очень быстро и с большой точностью у людей Александра Владимировича получалось определять расстояние до японских кораблей.
А вот и он сам появился на гребне, нимало не запыхавшись, как раз к тому моменту, когда броненосцы внизу сподобились дать свой первый залп, прозвучавший так же
