Вторая причина, по которой налогообложение, как считают его критики, не будет работать, состоит в том, что в силу сетевой природы банковской системы операции отдельных банков генерируют внезапные риски на уровне системы в целом. В отличие от случая с грязным химическим производством здесь потребуется дополнительный налог на операции, сопряженные с системными рисками. Однако система носит международный характер, а интернационального политического органа, обладающего соответствующими полномочиями, не существует. Если продолжить сравнение с ведением войны традиционными методами, то для победы нам нужна отлично снабжаемая и боеспособная армия Организации Объединенных Наций. Впрочем, основные возражения против продолжения традиционной базельской стратегии основываются «всего лишь» на результатах ее применения. Инновации конца 1990-х и 2000-х доказали, что финансовый сектор проявляет бесконечную изобретательность в разработке способов обойти подобное регулирование. Более того, послекризисный период продемонстрировал, что традиционные методы борьбы с неоправданными рисками порой дают обратный эффект: требование к банкам увеличить размеры капитала усилило ограничения по кредиту, снижая способность банков выдавать кредиты именно тогда, когда у компаний, столкнувшихся с падением спроса, возникает потребность в кредитных линиях. Джон Кей, один из наиболее авторитетных британских экспертов в вопросах регулирования, прямо заявил: «Вера в то, что более сложные версии базельских правил окажутся в будущем более эффективными, означает, что надежды доминируют над опытом». Продолжая применять обычный подход, мы рискуем получить в сфере регулирования Верден – при этом «бросая в бой» все большее количество ресурсов со все менее заметным результатом.
Поэтому регуляторы предприняли фундаментальную переоценку стратегии, признав, что корни проблемы связаны не непосредственно с банкирами, а со структурой учреждений, посредством которых они осуществляют свою деятельность. «Финансовая стабильность, – предупреждал в июне 2012 года ведущий специалист по вопросам банковского регулирования Совета управляющих Федеральной резервной системы Дэниел Тарулло, – по ряду важных причин является внутренней характеристикой финансовой системы или, по крайней мере, того типа финансовой системы, который сложился в последние десятилетия». Угроза недобросовестности (моральный риск) присуща этой системе как таковой. Поэтому пытаться ее «смягчить», меняя нормативы капитала или требования к ликвидности, – сизифов труд. Пока банки главным образом занимаются долгосрочным кредитованием, занимая средства на короткий срок и беря на себя таким образом кредитные риски, которые замалчиваются, валун морального риска будет вечно скатываться к подножию холма, даже если регуляторы думают, что им удалось решить проблему. Необходима фундаментальная реформа структуры банковской системы, а не кодекса поведения банков в рамках существующей. Война с финансовой нестабильностью требует не обычной тактики, а «антипартизанской» стратегии.
Когда эксцессы 1920-х годов закончились крахом 1929 года и Великой депрессией, в США уже наметилась глубинная переоценка ценностей институциональной структуры банковской системы. Тогда, как и теперь, главной причиной возникновения проблемы было признано использование ничем не обеспеченной суверенной поддержки для операций, несущественных для предоставления денег клиентам. Поэтому в 1933 году был принят закон о банках Гласса – Стиголла, четко разделивший компании на инвестиционные, которым разрешалось работать с ценными бумагами, и банковские, которым разрешалось принимать депозиты, предоставлять займы и проводить платежи для компаний и частных лиц. В свою очередь закон Макфэддена от 1927 года, направленный против укрупнения банков, запрещал им открывать отделения за пределами своего штата. Оба эти ограничения просуществовали вплоть до 1990-х годов. Следует отметить, что именно отказ от их строгого соблюдения и привел к обострению проблемы, вылившейся в кризис 2007–2008 годов. Когда завершилась интерлюдия строгого структурного регулирования середины ХХ века, ей на смену пришла эпоха банков «слишком крупных, чтобы не рухнуть». С началом кризиса этот исторический опыт пригодился. Его «по умолчанию» использовали для бурного законотворчества, направленного на изменение структуры банковского сектора. В начале 2009 года президент Барак Обама учредил Консультативный совет по вопросам восстановления экономики под руководством бывшего председателя правления ФРС Пола Волкера для разработки предложений по глобальной реформе финансового сектора. По другую сторону Атлантики вновь избранное коалиционное правительство Великобритании в июне 2010 года сформировало Независимую комиссию по банковской деятельности под руководством выдающегося оксфордского экономиста Джона Викерса. Обе группы рекомендовали провести новое разделение видов банковской деятельности. Были различия в нюансах – Волкер считал, что следует отделить работу с клиентами от торговли собственностью, а Викерс предлагал разграничить операции банков на розничных и оптовых рынках; Волкер рекомендовал, чтобы различные виды деятельности осуществлялись разными юридическими лицами, тогда как Викерс полагал, что достаточно «отгородить» их друг от друга в рамках уже существующих конгломератов, – однако базовая философия была единой. Пусть трейдеры Уолл-стрит и Сити играют на деньги сколько им угодно, но за собственный счет – в таком духе были выдержаны рекомендации обоих экономистов; по их мнению, поддержка суверена впредь должна быть доступна только строго регулируемым учреждениям.
Таким образом, в вопросе о предпочтительной «антипартизанской тактике» сложился редкостный международный консенсус. Однако остается одна проблема. Известная максима великого китайского военного мыслителя Сунь-Цзы гласит: «Тактика без стратегии – лишь суета перед поражением». Какова цель данных структурных реформ? На первый взгляд ответ прост: финансовая стабильность. Именно ради финансовой стабильности были после кризиса учреждены новые институции. К финансовой стабильности должны отныне стремиться «понесшие наказание» центробанки, не довольствуясь более такими простыми целями, как обеспечение устойчиво низкого уровня инфляции (а заодно и безработицы). Наконец, к достижению финансовой стабильности призывает новое законодательство. Но несмотря на «шум и ярость», никто не торопится давать ответ на вполне очевидный вопрос: а что, собственно говоря, следует понимать под финансовой стабильностью?
Ни одна из ведущих интеллектуальных структур, имеющих влияние на современную экономическую политику, не сообщает на этот счет ничего вразумительного. Как признался управляющий Банка Англии, в современной ортодоксальной макроэкономике «не проработаны вопросы финансового посредничества, поэтому для нее деньги, кредит и банковское дело не играют заметной
