Внутричерепной сверхскорострельный мыслемет вышвыривал заряды пачками. Молниеносно! В доли мгновения просчитывал возможные действия и оценивал их результаты.
Поубивать, нафиг, медиумов?! Свернуть, мля, шеи всем четверым. Зенки повыковыривать, чтоб прекратили пялиться на горящую цифирь… А будет ли толк? Процесс-то уже запущен. Бурцев в древнеарийской магии не разбирался и не знал, вернет ли смерть этих балохонистых Аделаиду. Чтобы проверить, нужно время. Убийство даже таких неподвижных и беспомощных противников требует драгоценных секунд. Хотя бы по одной на каждого. Итого – четыре секунды… Много! За это время магическое сияние может поглотить Аделаиду окончательно.
Нельзя! Он решил действовать по-другому. Нужно срочно выдергивать обеих девчонок из магического круга. Да, так оно вернее будет.
С яростным воплем Бурцев ломанулся меж черными балахонами. Медиумы лишь качнулись туда-сюда безвольными кеглями-истуканами. Остановить чужака они не пытались. Даже не шевельнули пальцем, даже бровью не повели, даже не сморгнули. Зомбированные роботы в человеческом обличье по-прежнему не отрывали взглядов от огня на стене.
Он не стал спускаться вниз по узенькой каменной лесенке. Сиганул прямо из ниши медиумов на дно колодца – в самый центр сияющего круга.
Навстречу поднимались глаза и «вальтер» эсэсовца. К едрене-фене «вальтер»! Первый удар – ногой он нанес в падении. Рука противника дернулась в сторону. Пистолет, кувыркаясь, вылетел на ступени колодца.
Вторым ударом – кулаком промеж глаз – Бурцев опрокинул подскочившего с колена офицера обратно на каменный пол. Фашик рухнул. Аделаида обрадованно замычала, закивала растрепанной головкой. Ядвига тоже пыталась что-то подвывать сквозь кляп. Ладно, девочки, пообщаемся позже. Какая жалость, что нет под рукой кинжала! Путы пришлось разрывать зубами и руками. Но недаром легенды ходят о возможностях человека в экстремальных ситуациях! Веревки, с которыми не могли справиться слабенькие девичьи ручонки, под напором Бурцева треснули и расползлись. Он рывком выдрал обеих пленниц из ослабевшей паутины, оторвал от шлюссель-башни.
А вокруг происходили невероятные вещи! Мир за пределами сияющего пятна начинал меркнуть, терял краски, размывался. С миром снаружи происходило то же, что внутри – с людьми. Откуда-то доносилась невнятная немецкая речь. Неужели хронобункер СС уже где-то совсем близко?.. Уже где-то совсем скоро? Блин, драпать надо, пока не поздно!
– Брысь отсюда, обе! – приказал Бурцев.
Тратить время на вытаскивание кляпов он не стал. Просто грубо пихнул девушек за пределы сияющего круга. И Аделаида, и Ядвига вылетели со шлюссель-башенного островка как пули. Бурцев шагнул следом и…
Тяжеленная туша навалилась сзади. Ткнула лицом в светящиеся плиты каменной арены.
– Русиш швайн! – прохрипели над ухом.
Вот ведь гадство! Медиум хренов, фашик недорезанный очухался. Как не вовремя!
Бурцев попытался извернуться и выползти. Какое там! Весовые категории слишком неравны: к полу его припечатали капитально. Дай время – и он, конечно, поднатужится, выберется и надерет задницу толстяку в эсэсовской форме, но будет уже поздно. Будет уже гитлеровский хронобункер. Мир Взгужевежи за сияющем кругом исчезал безвозвратно.
Глава 60Обидно стало до слез. Так что же это выходит? Вместо девиц, обладающих информацией о «полковнике Исаеве», Гиммлер получит теперь самого «Штирлица»?!
Стремительная тень метнулась из внешнего мира во внутренний круг шлюссель-башни. Платье и волосы – вразлет. Глаза навыкате. Во рту все еще торчит кляп.
– Аделаида, куда прешься?! Назад! На-зад!
Кулак Бурцева впечатался в печень эсэсовцу. Немец взвыл, но добычу не выпустил. Размаха для хорошего удара все-таки не хватило. Пробить толстую жировую прослойку не удалось.
– Назад, говорю!
Полячка не слушалась. Девушка зачем-то нагнулась над боровом в форме. Рванула за пояс на себя. Бесполезно! Такую тушу и силачу Збыславу не оттащить. Аделаида поднялась снова. Но уже не с пустыми руками. Что-то продолговатое, округлое, увесистое мелькнуло в воздухе.
Хрустнула кость. Туша дернулась, обмякла, сползла набок.
Бурцев вскочил на ноги. Оттащил Аделаиду за пределы каменного круга, на каменную лестницу.
Теперь нужно было что-то делать с медиумами. Выйдут ведь, наверное, скоро из транса. Все четверо выйдут… Бурцев глянул в нишу наверху. Не выйдут! В нише стоял пан Освальд Добжиньский с разбитой головой и окровавленным мечом. У ног польского рыцаря валялись четыре бесформенные кучи, замотанные в рваные балахоны – медиумы, покрошенные в капусту. На левой руке поляка висела счастливая Ядвига.
А вот у Аделаиды была занята правая рука. Только сейчас Бурцев понял, чем лихая княжна так приголубила гитлеровца. Гранатой! Именно ее полячка сорвала с пояса эсэсовского магистра.
– Милая, дай-ка мне это, пожалуйста.
Он протянул руку. Она пожала плечами, отдала болванку на деревянной рукояти. Однако!
Бурцев взвесил М-24 на ладони, прикинул: полкило с гаком. С хорошим таким гаком! Дюже длинная, правда, штукенция – больше тридцати пяти сэмэ с ручкой, зато прекрасно сбалансированная. Запросто можно зашвырнуть метров на тридцать-сорок. А осколки завалят человека в радиусе десяти-пятнадцати метров. Хотя нет, какое там! Это ведь оборонительный вариант: на корпус надета дополнительная металлическая оболочка. У такой гранатки и осколков будет больше, и разлетятся они дальше. Метров на двадцать пять – тридцать убойную силу сохранят – это уж как пить дать.
На металлическом корпусе виднелось пятно крови. Ну княжна, ну панночка! Надо ж до такого додуматься: использовать гранату в качестве дубины. А если б рвануло нафиг?! Все тело прошибла дрожь запоздалого испуга – не за себя, за нее, дуреху! Пот выступил на лбу и ладонях.
– Ох, и рисковая же ты деваха, Аделаидка!
– Бу-бу!
– Чего? Ах да, извини…
Бурцев спохватился. Развязал тугой узел на затылке жены. Княжна выплюнула кляп:
– Люблю, говорю, я тебя, Вацлав!
В ее словах не было лжи. На мужа она смотрела с искренней любовью и восхищением. И с каким-то особым – правильным, что ли – пониманием. Полячка вдруг припомнила что-то неприятное, сморщила носик, добавила:
– А этот фон Берберг – подлец и негодяй! И колдун! И лгун! И…
Его палец лег на пухлые губки жены:
– Хватит о покойниках плохо.
– О покойниках? Он что, уже? А как? И когда? Это ты его?
– Не совсем. Потом все расскажу. Сейчас поднимайся наверх – к Освальду и Ядвиге и отойдите все отсюда подальше.
– А ты?
– У меня осталось еще одно дельце. Иди…
Она ушла. Бурцев взглянул на сияющий круг в каменном колодце, на почти растворившееся в багровом сиянии безжизненное тело эсэсовца с проломленной головой, на расплывшуюся малую башенку ариев. Эсэсовец-то ему даром не нужен, фиг с ним, с эсэсовцем, но вот древний магический артефакт, позволяющий путешествовать во времени… Нельзя, никак нельзя, чтобы эта вещица попала в руки гиммлеровской цайткоманде.
Но не возвращаться же за ней, не вытаскивать же из магического круга! Цайтпрыжок вот-вот завершится. Полезешь
