Но, конечно же, в первую очередь внимание Бурцева привлекли кресты! Крест на всю грудь котты, крест на левом плече плаща, крест на щите. И еще один – совсем уж маленький – крестик на снятом шлеме. Кресты – черные, тевтонские, но обрамленные желтой каймой. Кроме того, в центре перекрестия красовался небольшой щит того же золотисто-желтого цвета. На этом геральдическом щитке можно было различить изображение черного орла.
Ох, явно не простой крестоносец подъехал к Казимиру! О том же свидетельствовала и почти вассальная почтительность куявского князя, который каждому встречному-поперечному кланяться точно не станет.
Всадника с черно-желтыми крестами сопровождал конный копейщик в кольчуге и серой накидке. Беспросветно черный крест на ней был изображен в усеченном «Т»-образном виде. У мистера «Т», как окрестил про себя Бурцев этого вояку, каждая эмоция отражалась на раскрасневшемся лице. Сейчас, например, парень прямо-таки раздувался от важности.
Всадник с черно-желтыми крестами еще что-то произнес по-немецки. Смотрел он на Казимира, но голову склонил к своему спутнику.
А-а-а, понятно. Мистер «Т» тут у них за переводчика! Что ж, в самом деле важная персона.
– Господин Конрад ландграф Гессенский и Тюрингский, магистр ордена Святой Марии спрашивать, тот ли есть это рыцарь, что возглавлять смелый атак на ваши люди, герцог Казимир? – торжественно и с сильным немецким акцентом провозгласил копейщик.
– Скажи пану Конраду, сержант, что это именно тот человек, – хмуро ответил князь, названный на западноевропейский манер герцогом. – Хотя в его благородном происхождении я лично очень сомневаюсь. Скорее всего, это не рыцарь, а один из тех польских разбойников, что прячутся в Силезских лесах.
Вновь зазвучала немецкая речь. Мистер «Т» переводил ответ Казимира.
С «дойчем» у Бурцева было плоховастенько, а генетическая память на сей раз молчала. Предки-германцы в роду Бурцевых, видимо, отсутствовали. Впрочем, сейчас его больше занимал титул Конрада, с геральдической четкостью отчеканенный переводчиком-«сержантом»[11]. Неужели это и есть тот самый магистр, о котором с такой ненавистью говорили Аделаида и Освальд. Вот уж поистине мир тесен!
– Господин Конрад ландграф Гессенский и Тюрингский, магистр ордена Святой Марии говорить, что тем удивительнее есть доблесть простолюдина, который нападать на герцога Куявии и одолевать его рыцарей, если бы не помощь наш случайный отряд из Сродобург. Еще господин Конрад спрашивать, зачем лесной разбойник атаковать герцога Казимир?
Казимир угрюмо ответил:
– Этот человек хотел похитить Агделайду Краковскую. И, кстати, не в первый раз уже. Его опознал кнехт, состоявший на службе у моего верного вассала Якуба по прозвищу Одноух. Неподалеку от Вроцлава этот лиходей отбил княжну у моих воинов. Как мне донесли, он – чернокнижник, способный извергать адский смрад, от которого слезы застилают мир и в добрых католиков вселяется бес. Люди, коих касается его дыхание, в страшных корчах катаются по земле, словно безумцы.
«Казимиру поведали о “колдовском” действии спецсредства “черемуха”», – понял Бурцев. Сравнение слезоточивого газа с адским смрадом было довольно оригинальным.
– Позже, – продолжал Казимир, – Якуб Одноух с малым отрядом выследил этого колдуна и похищенную им княжну. Но чернокнижник своими заклятьями призвал на помощь известного разбойника – Освальда Добжиньского, осмеливающегося носить рыцарские шпоры. А сам чародей растаял в воздухе и увлек с собой Агделайду. Мои люди нашли его доспехи: шлем с прозрачным забралом и панцирь из неведомого металла. Шлем, по моему приказу, раскололи секирами и боевыми молотами. Но зачарованные латы не пробивали даже арбалетные болты, пущенные с десяти шагов. Тогда я приказал сжечь проклятые доспехи, а то, что от них осталось – утопить.
Вот идиот! Бурцев криво усмехнулся. Утопить единственный на весь этот мир титановый бронник!
Мистер «Т», склонившись к магистру, быстро переводил речь князя. Брови Конрада Тюрингского медленно поднимались. Ага, прошиб-таки непробиваемое тевтонское спокойствие рассказ «герцога Казимира».
Магистр подъехал к пленнику почти вплотную – конь крестоносца теперь едва не упирался мордой в дерево. Конрад что-то проговорил. Бурцев разобрал лишь слово «вэр»[12] и уловил вопросительную интонацию.
«Интересуется, кто я такой, – догадался он. – И что отвечать этому фрицу? Ихь бин полицай фон беруф[13]?. Так ведь не поймет, горшок тевтонский. И юмора не оценит. С этим у него, кажется, туго – с юмором-то…»
– Господин Конрад ландграф Гессенский и Тюрингский, магистр ордена Святой Марии спрашивать, кто ты есть такой? Как твой имя? Откуда ты есть? – скороговоркой выпалил «мистер “Т”».
– Я есть Вацлав, – передразнил тевтона Бурцев, – и еду из Вроцлав. Понимэ?
Переводчик нахмурился – скорее, озадаченно, чем сердито. Перевел. На этот раз Бурцев расслышал почтительное обращение «хэр[14] Конрад».
Магистр снова задал вопрос.
– Господин Конрад ландграф Гессенский и Тюрингский, магистр ордена Святой Марии интересоваться, ты есть поляк, Вацлав?
– Найн[15], – качнул головой Бурцев. Сейчас он смотрел не на сержанта с буквой «Т» на груди, а в глаза Конраду. На таком примитивном уровне уж как-нибудь можно объясниться и без шнурка-переводчика. – Я русский. Русич. Ихь бин русишь[16]. Фэрштейн[17], хэр Конрад?
«Хэр» он произнес с подчеркнутым удовольствием, нарочито смягчив гласный звук. Магистр, впрочем, никак не отреагировал. Видно, не заметил насмешки. Или не понял. Серый сержант, оставшись вдруг не у дел, растерянно хлопал глазами.
– Русишь? – задумчиво повторил Конрад. – Русишь…
Неужели это настолько зэр интересант[18]? Может, стоило все же прикинуться поляком?
– Господин Конрад ландграф Гессенский и Тюрингский, магистр ордена Святой Марии хотеть знать, у какой герцог-князь русских земель ты нести свой служба, колдун Вацлав? – вновь безбожно исковеркал вопрос «хэра» переводчик.
Ну, во-от! Классическая схема допроса: на кого работаешь и т. д., и т. п. А закончится, небось, все пытками. И ведь даже не солжешь убедительно. Поди припомни русских «герцогов» тринадцатого века! Александром Невским, что ли, прикрыться? Только вряд ли это поможет. С Александром Ярославичем немецкие псы-рыцари, судя по курсу школьной истории, не очень-то ладят.
Глава 44– Господин Конрад ландграф Гессенский… – торопил с ответом «мистер “Т”».
А чего торопить-то?
– Знаешь, что… – усмехнулся Бурцев в лицо орденскому толмачу. – Передай-ка своему хэру, чтобы шел он на… Вот-вот, то самое и передай. А еще…
Сержант, отвесив челюсть, медлил с переводом, то ли не зная, как поделикатней пересказать Конраду слова дерзкого пленника, то ли толком не разобрав мудреного оборота речи. А может, просто не находил соответствующей лексики в старонемецком.
Впрочем, магистр, кажется, все понял без перевода. Он вновь повернулся к куявскому князю, заговорил быстро и озабоченно.
– Господин Конрад
