А потом с жутким треском сломались копейные древки. И вновь началась сеча.
Глава 63Первое копье, направленное ему в грудь, Бурцев отклонил щитом сам. Под другое, оберегая воеводу, подставил свой щит Дмитрий. От страшного удара щит десятника разлетелся в щепу. А из куявских рядов вынырнуло стальное жало третьего копья. Наконечник ударил в нагрудное зерцало русича. Новгородец не удержался в седле.
Бурцев видел, как Дмитрий взмахнул руками, как потерял шлем, как рухнул наземь. Один за другим пали и другие новгородцы, прикрывавшие Бурцева. Возможно, лишь ценой их жизни ему удалось пробиться сквозь вражеские ряды. Не сбавлял скорости, Бурцев мчался дальше. И кричал в такт бешеной скачке:
– Ка-зи-мир! Ка-зи-мир!
Теперь железо крушило железо где-то позади. А впереди разворачивал коня куявский князь. Казимир заметил одинокого всадника. И узнал. И не счел нужным звать кого-либо на помощь.
Выкрик-команда – и небольшой отряд, охранявший Аделаиду, двинулся вслед за тевтонами. Сам Казимир уже несся навстречу противнику. Длиннющее копье против короткой сабельки… Делайте ставки, господа!
Куявец на скаку поигрывал тяжелым оружием, то приподнимая, то опуская наконечник. Князь давал понять, что с одинаковым успехом может всадить копье в грудь, горло или голову противника. И это не блеф, не турнирная хитрость. Однажды, под Сродо, Казимир уже вышиб его из седла, и Бурцев знал, как лихо бьется копьем куявец. Но второго Сродо сегодня быть не должно.
Принимать вражеское копье на щит он не стал. Это не ринг и не драка в подворотне. Умение держать удар здесь не поможет. Такой удар не удержишь.
За секунду до сшибки Бурцев забросил щит за спину, резко пригнулся, перевалился влево и нырнул за лошадь, обхватывая седельную луку левой же рукой. Он висел на седле и стремени с отведенной назад саблей, мгновение – не больше. А больше и не требовалось.
Видимо, подобная джигитовка была в новинку князю. Казимир попытался достать уходящего от удара противника, но – поздно! Копье проткнуло воздух над степной лошадкой. И сразу же, будто из этого самого воздуха, Бурцев вновь возник в седле. Ударил наотмашь кривым клинком.
Сабля скрежетнула по стальной маске Казимирова коня, по кольчужному рукаву, по наплечнику и панцирю всадника. Доспехи выдержали. А вот сбруя – нет. Изогнутое лезвие, царапнув конскую шею, рассекло повод. Куявец пошатнулся. Но удержался в седле! Князь был не только хорошим копейщиком, но и отменным наездником.
Бурцев развернул лошадь для повторной атаки. Казимир замешкался: управлять конем одними ногами не так-то просто. Разгоряченное, пораненное и избавившееся от жесткой узды животное крутилось на месте. Конь чуял свободу и боль и яростно мотал головой, отказываясь повиноваться. Всаднику приходилось тратить немало усилий, чтобы без повода хоть как-то совладать с собственным скакуном.
Тяжелое копье описывало бессмысленные круги. Наконечник то нырял вниз, то задирался вверх. Возможности повторить копейный таран у куявца не было. Казимир в сердцах отбросил бесполезное оружие, потянул из седельных ножен длинный меч. Кое-как сдерживая гарцующего коня, он ждал нападения.
И Бурцев напал. Не пронесся наскоком мимо ради одного-двух поспешных ударов, а полез в драку по-настоящему. Его лошадка врезалась в коня Казимира. Увы, опрокинуть противника с ходу не удалось. У легконогой кобылки и массивного рыцарского коняги все же разные весовые категории. Оскалив зубы, травоядные сцепились похлеще хищников.
Всадники начали рубку.
Казимир, привстав на стремена, первым нанес удар – прямой, сверху вниз, переходящий в рубящий наискось. Если бы не плясавший под князем конь, этот первый выпад стал бы для Бурцева последним. Но тяжелое лезвие обрушилось не в щель между щитом и шлемом, куда целило, а на щит и шлем.
Нич-ч-чего себе! Бурцеву пришлось приложить все силы, чтобы удержаться в седле. Ощущение такое, будто шарахнули кувалдой. Мечом Казимир, оказывается, владеет не хуже, чем копьем. В продолжительной схватке князь наверняка одолеет менее опытного противника, даже сидя на неуправляемом коне. Значит, с этим делом нужно кончать как можно скорее.
Казимир, сжав ногами конские бока, заставил животное взять вправо. Левая рука князя бросила разрубленный повод и вцепилась в гриву, правая снова поднимала увесистый клинок.
Бурцев тоже взмахнул рукой. Да, его сабля была короче и легче рыцарского меча, но зато ею можно орудовать быстрее. Быстрее поднимать и быстрее опускать. Рубить с оттягом. И поднимать снова.
Прежде чем Казимир вновь обрушил на него свой обоюдоострый лом, Бурцев успел нанести два рубящих удара, целя в голову и шею. На пальцы левой руки князя по-прежнему была намотана конская грива. Все верно – падение с коня означало смерть, но и прикрыться щитом Казимир уже не мог. А потому…
Бум-ш! Бум-ш! – хищно блеснул на солнце кривой клинок. Шлем-горшок качнулся из стороны в сторону. Китайский болванчик, да и только!
Казимир ударил в ответ, но рука разила уже не так точно. Меч князя разрубил воздух.
Еще два удара саблей. Наотмашь! Да со всей дури! И опять – в голову.
С ведрообразного шлема полетели сбитые рога. Куявец пошатнулся. Свое оружие он теперь поднимал медленнее. Щит по-прежнему болтался бесполезным грузом: о геральдического льва и орла бились бляхи разрубленной узды.
И вновь меч куявца не достиг цели. А Бурцев успел ударить трижды. Легко увернулся от ответного выпада. И ринулся в очередную атаку.
Бум-ш! Бум-ш! Бумш-ш! Бум-ш!
Он рубил ненавистное ведро, уже не думая о защите. Рубил яростно, без жалости. Так, словно опять разгонял дубинкой в Нижнем парке сборище бритоголовых отморозков.
Бум-ш! Бум-ш! Бум-ш!
Сабля плясала будто живая. Била в глухой шлем, как в колокол, отскакивала от металла и била снова.
Казимир попытался отмахнуться мечом. Вышло неловко и совсем-совсем неубедительно. Именно так ведут себя на ринге бойцы, близкие к нокауту. Еще стоящие на ногах, но уже потерявшие ориентацию в пространстве, а главное – утратившие веру в победу.
Бум-ш! Бум-ш!
Куявский князь выронил меч.
Бурцев нанес еще три или четыре удара, прежде чем Казимир пополз с седла. Уже падающему куявцу добавил от души – по подставленному прямо под саблю затылку.
Многострадальный шлем, наконец, лопнул. Кривой клинок сломался. С обломка в руке Бурцева капала кровь.
Неожиданная смерть князя ошеломила и куявцев, и орденских рыцарей. Все они смотрели сейчас на всадника, возвышавшегося над неподвижным телом Казимира. Обернулась и Аделаида.
– Ва-цлав! – донесся ее призывный крик.
На малопольскую княжну, казалось, никто не обращал внимания. Куявцы выстраивались в линию – атаковать Бурцева. В построении растерявшихся тевтонов образовалась изрядная брешь. Самое время!
– Беги! – крикнул Бурцев по-польски. – Бе-ги!
Девушка поняла все правильно. Развернула лошадь и…
Рука в железной перчатке вцепилась в повод. Магистр Конрад! Перехваченное животное взвилось на дыбы, но Конрад Тюрингский – не из тех, кто выпускает добычу. Почуяв сильную хватку, лошадь княжны покорно опустила голову.
Магистр что-то пролаял. Тевтонские рыцари сомкнули ряды
