«Что ты натворил? – яростно шепчет она в микрофон. Это немедленно привлекает мое внимание: до сих пор Ирэн Итон никогда не говорила шепотом. – В нашем доме полиция, перерыли всю твою комнату. Они сказали, что ты незаконно проник в какое-то закрытое медицинское учреждение. И они думают, что у тебя могут оказаться какие-то краденые вещи. Саймон, ты должен немедленно явиться с повинной! Если тебя поймают, ты можешь загреметь в тюрьму на долгие годы! А тебя обязательно поймают. Когда они обнаружат, что у тебя мой телефон, им останется только отследить его».
Остаток сообщения я уже не слушаю. Может быть, я ошибаюсь, но, похоже, мать только что спасла мою задницу. Видимо, она знала, что разговор могут прослушивать, и пыталась мне намекнуть, чтобы я уничтожил телефон. Через пару секунд я так и сделаю, но сперва я должен послать отснятые в учреждении фотографии и видео на свой имейл, где они будут в сохранности.
Я открываю папку с фотографиями. Выбираю изображения для пересылки. И вдруг они исчезают прямо на моих глазах. Их больше нет! Компания успела взломать мой телефон. Я швыряю бесполезный аппарат и вдавливаю его каблуком в землю.
Подходящее место
И снова мой аватар оказывается в точности там, где я его оставил, – внутри тесной клетушки в доме Джины, куда нас с Кэроль и Горогом посадили дожидаться решения нашей участи. Однако теперь дверь комнаты распахнута, и я в ней один. Если Кэроль и Горога уже съели, я никогда не прощу себя. Глиняный послал меня в учреждение, чтобы я смог сосредоточиться на своей основной миссии, однако после посещения места, где хранятся их тела, я чувствую еще большую ответственность за своих друзей. Я должен доставить их к выходу! И должен найти Кэт. А потом я должен отыскать какой-то другой способ справиться с Компанией.
Я выхожу в коридор и вижу Джину. Она улыбается мне. Ее безжизненный аватар слегка померк, показывая, что он неактивен. Очевидно, аватары игроков, входящих с гарнитуры, не исчезают полностью, когда их хозяева делают перерыв. Должно быть, именно на этом месте она стояла, когда ее отрубили в Эверглейдс-Сити. Я с огромной радостью измочалил бы ее аватар в кровавое месиво, но вместо этого просто иду дальше.
Возвращаясь тем же путем, которым меня сюда привели, я миную нескольких бездельничающих NPC-охранников, которые не обращают на меня никакого внимания. В конце концов, я обнаруживаю своих друзей в единственной комнате особняка Джины, где есть мебель. Горог балуется с пультом, очевидно контролирующим интерьер дома, превращая комнату то в «Средневековый Замок», то во «Французский Дворец», то в «Сельский Дом». Кэроль держит в руках планшет. Через ее плечо я вижу экран: она изучает меню, позволяющее пользователям выбирать внешний вид своих неигровых компаньонов.
– Представляешь, тут написано, что к этому дому прилагаются тридцать NPC, каждому из которых можно подобрать индивидуальную внешность, – сообщает она Горогу. – А Джина сделала себе тридцать одинаковых унылых кукол! Ты можешь в это поверить? Что за идиотизм! Я, пожалуй, внесу несколько изменений, если ты не против. У тебя есть какие-нибудь предпочтения?
– Главное, постарайся, чтобы все эти красавчики были одеты, – хмыкает Горог.
– У нас нет на это времени, – говорю я.
Их глаза устремляются в мою сторону.
– Ты вернулся! – радостно восклицает Кэроль, роняя планшет и вскакивая с места, чтобы заключить меня в объятия.
Она переоделась: вместо брюк и рубашки-поло на ней теперь гладкий черный костюм для йоги, похожий на тот, в котором ходила Джина. Стол перед ней уставлен роскошнейшими яствами.
– Ты голоден?
Черт! Да, я голоден. Я забыл поесть, пока был в реальном мире. И хотя Кэроль подготовила восхитительное пиршество, моему реальному телу от него не будет никакого прока.
– Чувак, ты не поверишь, что тут случилось! – возбужденно сообщает Горог. – Джина пришла к нам, чтобы скормить нас своему приятелю, и тут ее аватар вдруг просто застыл, словно превратился в камень или еще не знаю во что! И после этого все охранники разбрелись!
– Вставай, – командую я. – Готовьтесь, оба. Нам пора идти.
– Что? – стонет Горог. – А может, подождем немного, а? Хотя бы пару часиков? Мне правда нужно передохнуть! У меня до сих пор болят раны от стрел, а у Джины тут наверху джакузи…
– Нет. Мы не можем ждать.
Мы не можем терять ни единой секунды.
Кэроль мгновенно понимает, что что-то не так.
– В чем дело? Что с тобой произошло там, в реальном мире?
Я открываю рот – и понимаю, что не могу им рассказать. Просто не могу. Проклятье, ну что я им скажу? Что крупнейшая в мире корпорация похитила их тела? Что они являются невольными участниками эксперимента, которым мог бы гордиться сам доктор Смерть? Что одно-единственное неверное движение в OW – и мы все будем мертвы?
Нет, я не могу им этого сказать. Поэтому не говорю ничего.
На Кэроль и Горога мое молчание действует отрезвляюще. Должно быть, ужас увиденного читается на моем лице.
– Что, все так плохо? – спрашивает Кэроль.
Я могу только кивнуть.
– Ну ладно, – тихо произносит Горог. – Тогда пойдем. Есть какие-нибудь идеи насчет того, как нам выбраться из этого города?
– Нам надо добраться до храма на той стороне Маммоны, а мы не прошли еще и полпути, – добавляет Кэроль. – И если Джина была такая… как мы видели – представь, насколько хуже должны быть люди, прошедшие еще дальше нее?
– На этот раз у нас будет куча оружия, – указываю я. – У Джины тут сотни мешков, набитых любым барахлом, какое нам только может понадобиться.
– И что? – возражает Горог. – Всегда найдется тот, у кого будет еще больше.
– Если мы попытаемся со всеми сражаться, то никогда не выберемся отсюда, – добавляет Кэроль.
Они правы. Но, к счастью, все обитатели этого города разделяют одну слабость. И я думаю, что знаю, как мы можем ею воспользоваться.
– Куда подевались все эти охранники? – спрашиваю я. – Несколько, я видел, бродят по дому, а где остальные?
– В основном снаружи. – Горог показывает на лужайку перед домом. – Мы их повыгоняли, потому что они действовали нам на нервы. Знаешь, у них всех есть такое расплывчатое пятно, вот здесь, – он показывает точку под своим левым ухом. – Выглядит очень странно, будто родимое пятно у робота. И когда ты его один раз увидел, то потом
