Нас с Горогом усаживают в один из «Хаммеров». Молох и я садимся на заднее сиденье, а Горог, с согнутой шеей и прижатыми к груди коленями, втискивается спереди рядом с водителем. Сквозь крошечное оконце я смотрю, как мы едем по грунтовой дороге, ведущей с крутого утеса к лежащему внизу городу. Водитель, кажется, очень спешит добраться до места назначения. Все ухабы он проезжает на полной скорости, не обращая внимания на вопли со стороны Горога, который при каждом толчке бьется головой о крышу машины. В конце концов мы добираемся до окраины Империума, где грунтовка сменяется гладким асфальтом. «Хаммер» проезжает между двумя башнями, стоящими на границе царства, после чего свет закатного солнца немедленно пропадает. Если бы не уличные фонари, в каньонах Империума царила бы такая же тьма, как в самую глухую полночь.
Мой взгляд привлекает стоящее впереди здание. Его нижние этажи почти полностью выгорели, а дорога засыпана битым оконным стеклом.
– Вау! Это Дети такое сотворили? – спрашиваю я у Молоха.
– Нет, – отзывается он. – Пожар случился до того, как Дети начали вмешиваться в наш геймплей. Видишь ли, башни Империума представляют собой вертикальные империи. Ими правят гости, каждая насчитывает тысячи резидентов. Чем более могущественен гость, тем больше рабочих он имеет. Чем больше он имеет рабочих, тем выше поднимается его здание. Однако управление империей – гораздо более трудная задача, чем кажется большинству людей. В данном случае рабочие взбунтовались и разграбили здание, после чего сбросили своего хозяина с крыши. Боюсь, он до последнего момента не видел надвигающейся угрозы.
Когда мы проезжаем мимо, в одном из почерневших окон здания возникает лицо. Это прекрасная молодая девушка со сверкающими серебристыми волосами.
– Эй, а это еще кто? – спрашивает Горог.
Молох наклоняется через меня, чтобы получше разглядеть. Девушка отступает от окна, но слишком поздно.
– Это одна из Детей, – объясняет Молох.
Водитель буркает что-то в микрофон, прикрепленный к его шлему, и один из «Хаммеров», едущих впереди нас, сворачивает к обочине дороги.
– Почему они остановились? Что они собираются делать? – спрашиваю я, когда мы на полной скорости проносимся мимо.
– Разве это важно? – спрашивает Молох. – Не трать свою жалость на Детей. Что бы ни сделали с ней мои солдаты, уверяю тебя: она и такие, как она, поступили бы с вами гораздо хуже.
Несколько минут проходят в молчании. Потом «Хаммер» резко сворачивает вправо, ныряет вглубь одного из зданий, съезжает вниз по бетонному пандусу и останавливается перед лифтовым блоком. Молох и мы с Горогом выбираемся наружу. Я поднимаю взгляд на вход, через который мы только что проехали, как раз в тот момент, когда мощные бронированные ворота с лязгом захлопываются. Здесь царит непривычная тишина, словно бы все здание эвакуировали, оставив только самый необходимый персонал. Будя шагами эхо, мы идем по бетонному полу к лифту. Молох нажимает на кнопку, и двери перед нами скользят в стороны. Никто не произносит ни слова, пока кабина бесшумно поднимается к пентхаусу на девяносто шестом этаже. Двери открываются снова, и мы вступаем в потрясающие апартаменты, со всех сторон окруженные небом.
Я прохожу в ту сторону, откуда можно видеть ледяную равнину, мимо столика, на котором накрыта обильная трапеза. У меня урчит в животе, но я не обращаю внимания: меня больше интересует пейзаж. Теперь, когда мы выбрались из темных городских ущелий, оказывается, что солнце еще не полностью зашло. Я вижу, что с этой стороны Империума все башни, ближайшие к ледяной равнине, понесли серьезные повреждения. Здание Молоха расположено посередине зоны военных действий – и оно почти полностью сделано из стекла. Я не уверен, что здесь мы будем в большей безопасности, чем где-либо внизу.
– Это работа Детей, – слышу я голос Молоха.
Я поворачиваюсь к столу, где представлены, наверное, все виды животной жизни в OW. Мне удается опознать гору бизоньего мяса, но большая часть дичи изжарена и нафарширована до полной неузнаваемости. Молох усаживается в конце стола, Горог выбирает себе стул по правую руку от элементаля, после чего для меня остается только место по левую. Больше к нам никто не присоединяется. Не считая двух охранников, стоящих возле лифта, мы в помещении одни.
Горог немедленно хватает с блюда капающую жиром ляжку и принимается обдирать зубами мясо. Я не вижу большого смысла в еде, и Молох, по-видимому, интересуется трапезой не больше моего.
– Так приятно иметь возможность сидеть и говорить с нашими гостями с глазу на глаз, – произносит он. – Как долго вы уже пробыли в Otherworld?
– Несколько дней, – отвечаю я.
– И что вы о нем думаете, исходя из увиденного до сих пор? – спрашивает Молох.
Я чувствую себя так, словно меня интервьюируют. Такое впечатление, будто Молох добивается какого-то конкретного ответа, но я не понимаю, что именно он хочет услышать. Должно быть, я молчу слишком долго, поскольку Молох решает сам ответить за меня:
– Оно вам не нравится! Разумеется, нет. Оно был разработан безумцем для того, чтобы удовлетворять прихоти извращенцев и психопатов. Но все это изменится после того, как Магны не станет.
– Вы все время говорите «Магна». Разве здешние обитатели не называют его Создателем?
– Называют и так, и по-другому, – сухо отзывается Молох. – Он построил этот мир, чтобы потакать собственным слабостям. В настоящий момент нет никаких причин, по которым нормальному человеческому существу захотелось бы здесь остаться. Разумеется, со временем мы это исправим.
– Кое-где в Otherworld может быть довольно весело, если у тебя больше чем одна жизнь, – неуверенно вставляет Горог.
Молох усмехается.
– Да, насколько я могу представить, страх смерти лишает испытываемые ощущения некоторой доли приятности, – признает он. – Но все это в скором времени будет решено. Все понимают, что убивать гостей неблагоприятно для бизнеса. Идея состоит в том, чтобы предложить им объемные, уникальные переживания, которые побудят их оставаться в Otherworld так долго, как это возможно.
Элементаль, который выглядит и говорит как директор компании… Больше, кажется, уже нельзя ничего придумать. Интересно, много ли он знает? И кто ему рассказал?
Снаружи доносится громкий взрыв, окна на мгновение озаряет вспышка. Горог роняет свой обед.
– Что еще за чертовщина? – спрашивает он, отталкивая свой стул и поспешно подходя к окну.
– Дети, должно быть, – отзывается Молох. – Как обычно, точно по расписанию.
– Ох, черт!
Здание сотрясается от второго взрыва, и Горог вздрагивает.
– На это правда стоит посмотреть, – говорит он мне. –
