Князь Борис Михайлович Лыков смотрел на своего племянника с видом крайнего неудовольствия. Вот же не дал бог разума детинушке, а ведь мы его в цари прочили! Нет бы слушать чего тебе умные люди советуют, да честь дедовскую блюсти, да где там — все у него через одно место. И вот теперь стоит, набычившись словно телок на бойне, и твердит свое. И ведь дело то пустое совсем. Приехал на службу верстаться дальний родственник Лыковых княжич Дмитрий Щербатов, а ему указали идти в царские драгуны. Ну, где такое видано, чтобы княжеского рода, пусть и захиревшего, да в драгуны? Оно конечно, батюшка его дров наломал сразу, не признав нового царя и через то в опалу попал, но ведь надо и меру знать! А Мишка у Ивана Федоровича в чести, мог бы и попросить, да где там…
— Дядюшка, да какое же в том бесчестие? Сколь раз говорено, что в московские чины новики писаться не будут, покуда не отслужат в рейтарах али драгунах!
— Как это какое, Миша, ты, видать, думаешь, что дядя твой дурак дураком и ничего не знает? Всякому на Москве известно, что в драгуны поверстали жильцов, а стряпчих и выше в рейтары, да кирасиры! А Дмитрий чай не за печкой уродился, чтобы ему в жильцах служить!
— А кто ему виноват, что он в разрядном приказе сказал, будто грамоте худо разумеет? И что вотчины его в запустении? В рейтарах чтобы служить надобно коня строевого, да доспех иноземный, да хоть пару колесцовых пистолей за свой кошт. А драгуну можно и коня попроще и ружье пока на службе дают! Да и мекленбургский кафтан справить это не кирасу немецкую купить!
— Красивый кафтан, — неожиданно сказал стоящий рядом княжич.
— Тьфу ты, прости господи, — не выдержал боярин, — да причем тут красота, когда о чести родовой речь идет?
— А я говорю, нет в том никакой порухи! Служба рыцарская, на коне, да и вообще…
— Рыцарская! А ничего что поручиком у драгун твой дружок безродный Федька Панин?
— А капитаном сам государь! К тому же Федор мне свояк и у Ивана Федоровича в чести. Я ему по дружбе слово замолвлю, и паче меры с Дмитрия спрашивать не будут.
— Дожились!
Разговоры эти как обычно ни к чему не привели и Борис Михайлович замолчал. Да и поздно уже было что-то менять, и княжичу пора было отправляться на службу. Михаил вызвался его проводить, благо ему тоже нужно было в кремль по какой-то своей надобности. Старший Лыков скорбно пожал плечами и махнул рукой, дескать, езжайте. Молодые люди степенно поклонились старшему, и вышли вон из горницы.
Дмитрий Щербатов был довольно рослым молодым человеком семнадцати лет от роду. Бороду по небольшим своим летам еще не носил. Из-за опалы отца последнее время жил с ним в деревне и верстаться на службу приехал поздно. Да и то, потому что добрые люди подсказали, будто затягивать с этим себе дороже, можно и без вотчины остаться. Учить недоросля, как видно, в отцовском имении никто и не пытался, оттого оставшись без присмотра, новик частенько попадал впросак. Вот недавно сказывали, за каким-то нечистым купил у персиянина на рынке серьги! Идущий впереди Романов напротив был ростом невелик и при ходьбе заметно прихрамывал. Во дворе они сели на лошадей, причем Михаила слуги подсадили, а Дмитрий легко вскочил сам.
— Поехали что ли, — махнул рукой стольник.
Впереди них разгоняя толпу, скакал Романовский холоп, размахивая плетью, и потому до места они добрались довольно скоро, а пока ехали, Михаил наставлял молодого человека.
— Ты дядюшку больно не слушай, — говорил он Дмитрию, — он в обиде за то, что за ним государь боярство самозванцем даденое не сразу признал. А самое главное языком не больно то трепи! А то попадет не в те уши… Хотя тебе поначалу не до того будет.
— А что, Михаил Федорович, верно ли, что государь сам драгунами начальствует?
— Да нет, он у драгун да рейтар капитаном только числится, а командуют там другие люди. Ты будешь под началом Панина служить, мы с ним в Смоленском походе у государя вместе в рындах были.
— А сказывали, будто он худородный!
— Ты не вздумай с ним через губу разговаривать, — строго предупредил новика Романов, — а то тебе быстро небо в овчинку покажется! Будешь исправно службу нести, и тебя пожалуют, а за нерадивость так взгреть могут…
— Что, неужто так строг?
— Нет, вот если бы ты к Михальскому попал, или к фон Гершову, тогда хлебнул бы с шила патоки!
— А кто это фон Гершов?
— Ну, ты даешь, — даже остановился в недоумении царский стольник. — Таких людей знать надо. Ладно, слушай меня. То, что раньше называлось
