Пожалуй, если и был новый образцовый советский миллионер, то это был Артем Тарасов — предприниматель, занимавшийся инновационными технологиями и торговлей. Ему было за 40, и им постоянно интересовались КГБ и милиция: они подозревали его в нелегальном выводе капитала за рубеж. Тарасов первым из советских миллионеров открыто объявил о размерах своего состояния и даже говорил об операциях с недвижимостью и заграничных поездках на пресс-конференции в МИДе. Он предал гласности предполагаемую сделку Горбачева с японцами — продажу им за миллионы долларов четырех Курильских островов. Разгневанный Горбачев пригрозил Тарасову судом, и КГБ стал еще сильнее допекать бизнесмена. В 1990-м он большую часть времени проводил на Французской Ривьере. Здесь он рыбачил и ждал, когда можно будет вернуться домой. “Я с восхищением смотрю на новое поколение, на молодых Тарасовых, которые явно любят игру гораздо больше, чем просто деньги, — говорил мне Владимир Алексанян, эмигрант, занимавшийся импортом и экспортом для компаний в Пало-Альто (Калифорния) и в Москве. — Они работают по 16–18 часов в сутки. Их склад ума уже совсем не тот, что был 12 лет назад, когда я уехал. Они владеют иностранными языками. Они приезжают в Штаты, берут напрокат машины и ездят по стране. Они ничего не боятся. Спокойно обсуждают аренду военных транспортных самолетов, для того чтобы быстро доставить груз. Им даже в голову не приходит, какой фантастикой это выглядит в глазах людей старше 30”.
Типичным представителем этой новой породы был 24-летний Антон Данилец, царь и бог ленинградских информационных служб и риелторских контор. Этот круглолицый юнец своей бычьей грацией напоминал молодого Джеки Глисона[102]. По словам Данильца, в начале 1991 года его состояние выражалось в сумме 20–30 миллионов рублей и полутора миллионов долларов на иностранных счетах. Свою империю Данилец выстроил на руинах комсомола. Когда в 1987–1988 годах начали лихорадочно открываться первые кооперативы, он при помощи комсомола открыл видеосалон и за год заработал полмиллиона рублей. Менеджменту он обучился по пиратской ксерокопии заграничного бизнес-учебника. После этого почти сразу нанял юристов, чтобы те проводили его “через дебри законов”. Данилец говорил, что, чтобы не завязнуть в “войне законов” между Москвой и союзными республиками или между городами и районами, нужно было просто знать, что кому принадлежит, у кого есть право на выдачу лицензий.
С утра до ночи Данилец колесил по Ленинграду на разваливающихся “жигулях” и на свои сбережения арендовал и скупал ценную недвижимость. Он претворил в жизнь несколько идей, которые давно вынашивал. Например, арендовав заброшенный бассейн со спортивым залом, он сделал из него прибыльный спортивный центр, ставший популярным у советских миллионеров и иностранцев. Увидев, что в России появляется бизнес, он основал агентство финансовой информации — лениградский аналог Dow Jones. Начал издавать популярную газету “Невское время”, купив печатный станок, принадлежавший прежде ленинградскому обкому. В Сибири, на Урале, в Карелии Данилец занимался скупкой сырья, “если сделка казалась выгодной”. На него работало больше тысячи человек. В какой-то момент он наконец решил, что заднее сиденье его машины — не лучший офис, и за 300 000 рублей купил шикарный трехэтажный особняк на улице Герцена, 47 — дом, где провел детство Владимир Набоков.
“Мои предки тоже были предпринимателями, белой костью. Теперь мы возвратим этому зданию прежний вид, — сказал Данилец, показывая мне комнаты, которые Набоков обессмертил в автобиографической книге (русский вариант «Другие берега», английский — Speak Memory). — Для меня это место олицетворяет связь со всем, что мы потеряли и хотим вернуть. Люди забывают, что до революции в России существовала деловая жизнь. Это теперь мы в лучшем случае страна третьего мира. Я хочу восстановить утраченное. Так что когда ко мне приходят с интересными проектами, я в них вкладываюсь — или деньгами, или оборудованием и помещением.
Все знают, что сейчас ушлые партийцы хотят захапать как можно больше, пока их не погнали взашей. И я считаю: пускай! Большинство из них плохо соображают и даже не представляют, что такое настоящий бизнес. В ближайшие годы все приберут к рукам молодые. Мы будем строить империи, но не империи зла”.
В классическом марксизме первоначальной стадии накопления капитала сопутствуют “симптомы болезни”. В Советском Союзе главным таким симптомом стало стремительное распространение разных способов ограбления: рэкета, финансовых пирамид и поджогов, — а также заказных убийств. Заславский и районные отделения милиции постоянно сталкивались с такими проблемами, особенно в тех местах, где открылись новые частные предприятия. Однако мне почему-то больше повезло не с московской, а с ленинградской мафией.
Алекс Кан сказал, что знает человека, который знает человека, который торгует компьютерами и “всем остальным” со склада в Васильевском районе. Бизнесмен по имени Александр попросил нас к двум часам принести пару бутылок виски — “лучше всего Johnnie Walker” — и пообещал познакомить “с интересными людьми”. На счастье, в валютном магазине в гостинице “Астория” Johnnie Walker был.
Офис Александра оказался ужасной дырой: на полу опилки, по углам паутина и всюду пылища, даже на столе и телефоне. Александр объяснил, что виски не для него и он просит, “с учетом всех обстоятельств”, не называть его фамилию. Вскоре стало понятно, почему.
Через пять минут в комнату ввалилось четверо громил, назвавших себя “Благотворительным обществом”. Они явились за еженедельным “взносом” в 5000 рублей. Я отдал им виски, Александр — бумажный пакет. Благотворители явно были довольны. Поговорить? Да с удовольствием!
“Нас некоторые называют бандитами, — начал бывший спортсмен по имени Сергей, хрустя пальцаи. — Но мы на это смотрим иначе: мы людей защищаем. И мы их убеждаем, что им нужна наша защита”. По словам Сергея, иногда они для большей убедительности прихватывают пистолеты и автоматы “Узи”, купленные на черном рынке. Мускулистый Паша, который “слегка съехал” на Афганской войне, рассказал, как именно они вели дела в ту пору, которую позднее экономисты и пресса стали называть “переходным периодом”, от централизованной социалистической экономики к свободному рынку, а сами бандиты называли “Диким Западом” и “Чикаго 30-х”.
“Сначала бизнесмену все объясняют. Очень медленно и подробно. Затем, если он не понимает, что он должен
