Какое уж тут "отступить, не потеряв лицо"! За Рейном внаглую смеются, по поводу так и не подписанного Акта капитуляции еще за ту войну — "вы девять лет туземцев победить не можете, а хотите что-то получить от нас?". И в самой Франции скоро уже снова до уличных бунтов дойдет, как в пятидесятом — хорошо, тогда ума хватило и у левых и у правых, не раскачивать лодку, не играть с огнем, поскольку гражданская война реально могла бы перерасти в Третью Мировую. Правда, подвиг семнадцатого полка в битве при Пномпене или "битве на рисовых полях", как окрестили ее журналисты, на некоторое время возродил французский патриотизм. До той поры, когда придется платить по счетам — война, это очень дорогое занятие, и кому придется туже пояса затянуть?
Значит, придется из Индокитая уходить. Созвать мирную конференцию, заключить договор с Вьетконгом. И пусть уже у него и советских болит голова на тему, что делать с бешеными "красными кхмерами".
Валентин Кунцевич. Москва, 4 октября 1953.
За окном серый день, дождь идет. Мне хочется кого-то убить — понятно, что врага, не своих.
Собрались тут в воскресенье в моей холостяцкой берлоге. Повод — а какая разница? Анны Петровны нет, и супругов Смоленцевых тоже, а прочие лица присутствуют. Юншен со своими сестричками, с ним Аркаша Стругацкий постоянно ходит (говорит, что тренируется с "носителями языка"). Наш будущий Великий Режиссер, кто львовскую эпопею снимал — Леонид Иович Гайдай — пока еще не знаменитость, а тридцатилетний фронтовик, бывший разведчик, медаль и нашивка за тяжелое ранение, в настоящий момент студент ВГИКа, в иной реальности первый свой фильм "Долгий путь" снимет в пятьдесят шестом — здесь же, благодаря Особому Списку, станет известен года на два раньше. Еще отец Серхио, посланник Святого Престола (и бывший главпоп Красных Гарибальдийских Бригад — Италия, год сорок четвертый). Из моих — Мазур, Тюлень, Кот, Дед, Акула. Девушки-"лючии" (с моими ребятами пришли) — Вера, Даша, Зоя, Люба, Света, Юля. И Тамара Корнеева, что только из госпиталя вышла. Всем по даме — кроме лица духовного, кому не положено. Выпили, закусили. Я гитару взял, играю:
От Кастильи до Севильи сети вили-вили вьем. От Бастильи до Сибири грешных били-били-бьем. Еретиков распределяем по кострам, стыд и срам, стыд и срам. Вино и женщин любим строго по постам, кости людям, мясо нам.[43]Вижу, святой отец скривился, он по-русски отлично понимает — а мне плевать! Законность, мать твою за ногу, даже последний долг Маше отдать не могу, а вот хочется мне хулигана Сашку Янова, что ей проходу не давал, к стенке приставить! Поймали мы его подельника, Куликова-"Кувалду", тот не отпирался что итальянец его работа, но изворачивался как угорь. Пьян был, морда встречного прохожего не понравилась, решил о нее кулаки почесать — а он возьми и самоубейся, подумав непонятно что! А он, как честный человек, тут же свое преступное деяние прекратил, виноват, поспешил скрыться с места происшествия, но себе не взял ничего, так что даже под грабеж не подвести. А за придурка Янова, кто у тела остался и наверное, по карманам шарил — он не в ответе. Ничего взятого у сеньора Мартелли, при Кувалде не нашли (надо думать, рубли давно уже испарились — а лиры у матерого уголовника хватило ума не брать). Так что светит гражданину Куликову максимум пять лет, за драку с отягчающими. Что в сумме с прошлыми его подвигами — до вышака не дотягивает.
Тут я маленькое отступление сделаю. По УК-44 "рецидивист" определяется по повторению преступлений перечисленных в списке, или же по суммарному сроку предыдущих отсидок. И волшебное число тридцать — то есть, имел ты прежде к примеру, восемь и двенадцать, и сейчас еще десять — все, считается закоренелым и неисправимым, то есть вышак. И это на мой взгляд правильно, что бы ни говорили про "исправительную функцию советской системы наказания", поскольку абсолютно не верю в исправление и раскаяние "вора в законе" или бандитского авторитета. Но у этого Кувалды по сумме и двадцати лет не набегает. А назначать "шестерке" Янову больше, чем главарю — такого и прокурор не поймет. Ладно, сученыш, но уж я позабочусь, чтобы ты в лагерь по "позорной" статье пошел — будет тебе там весело, надолго запомнишь!
Нашу веру мы лелеем — кто не верит, тем анафема и смерть! Чтоб злодеям-галилеям неповадно было на небо смотреть. На небе нет кроме бога никого, нет как нет, нет как нет. А присмотреться, нет и бога самого — но это, наш секрет.Святой отец, не пишите меня в еретики — это из будущего фильма, как бы мысли главного злодея Крамера. Для иллюстрации его подлых замыслов. Ну а что я сейчас думаю — это простите, только мое. Янова же мне нисколько не жалко — если Машенька погибла, то такая тварь как этот гопник, тем более права жить не имеет. Жаль, не умею я как Юрка Смоленцев — так ударить, чтоб инвалидность сделать "замедленного действия". Кстати интересно, сучонка Пьетро из римского отеля, что нас гестаповцам пытался сдать, постигла божья кара?
— Постигла, сын мой. Поскольку я был свидетелем того случая, то после узнавал о судьбе этого грешника. Он сейчас здравствует, но прикован к постели. Но все же скажу, при искреннем уважении к синьору Смоленцеву и вам — не слишком ли легко вы берете на себя функцию Божьей Кары?
Вот ведь выражаются святоши! Если по-русски, то разобравшись с гестаповцами, Юрка Смоленцев этого сучонка убивать не стал, сделал ему именно такую кару — вроде и незаметно, но позвонки сместились, и при физнагрузке чуть больше обычной, ущемление спинного мозга и привет Франклину Рузвельту с его коляской. А то и полностью паралич, это как повезет. Странно, что Фаньер пока еще злобствует — или писаке ничего
