Адриан словно прирос к месту. Он видел облачка собственного дыхания в лунном свете. С каждой секундой ночь становилась все холоднее. Адриан стиснул зубы, его ладони сжимались и разжимались. Он хотел взять меч и рубить, рубить, но рубить было некого. Была лишь прекрасная девушка — девушка, которая однажды пролила на него суп, девушка, с которой он однажды танцевал, — брошенная в переулке, словно мусор.
Адриан огляделся в поисках сержанта, но вокруг не было ни души.
* * *«Боже», — подумал Адриан.
Роза в его руках почти ничего не весила. Он нес ее очень осторожно, особое внимание уделяя голове. Он не хотел, чтобы голова Розы откинулась назад, только не с перерезанной шеей. Девушки Гвен освободили стол, но Адриан не хотел отпускать Розу. Ее тело было еще теплым, еще мягким. Он нежно уложил Розу на обеденный стол, застеленный простынями, и его окружил десяток всхлипывающих женщин. Они закрывали лица руками, некоторые опустились на колени, свесив головы.
Гвен стояла во главе стола, ее глаза были мокрыми, влажные полосы виднелись на щеках. Она просто смотрела, опершись рукой о стол. Положила дрожащую ладонь на лоб Розы и погладила, словно успокаивая напуганное дитя, потом наклонилась и поцеловала ее.
— Прости меня, — прошептала она, и слезы вновь заструились по ее щекам. — Обмойте ее.
Гвен увела Адриана в гостиную, небольшую уютную комнату, где в каменном очаге пылал огонь. Это был мир мягких кресел и изящной мебели, темного дерева и ярких цветочных обоев.
— Я не понимаю, — сказал Адриан. — Они были в безопасности. Всего в нескольких кварталах отсюда.
— Этта, — позвала Гвен одну из девушек. — Принеси Адриану таз и полотенце. Ему нужно привести себя в порядок.
— И даже если их нашли, зачем было ее убивать? Другие не собирались этого делать, только хотели отвести ее обратно в замок.
— Ты знаешь, кто ее убил?
— Патруль ше…
Он умолк. Гвен была права. Он не знал, кто ее убил. Да, в городе было много патрулей, но не настолько. И что случилось с сержантом? И почему они убили девушку и бросили тело в переулке?
В гостиную вошла Этта с наполненным водой тазиком из бело-голубого фарфора и перекинутым через плечо полотенцем. Она торопилась. Смерть Розы всполошила всех. Казалось, нужно спешить, нужно действовать быстро, хотя на самом деле уже ничего нельзя было сделать. Этта усадила Адриана на стул, опустилась на колени и начала мыть его лицо и руки.
Адриан ее почти не замечал. Его мысли были далеко — носились взад-вперед по Кривой улице и отходившим от нее переулкам, пытаясь уловить смысл. «Я пропустил их, когда пошел напрямик? Если бы я побежал за ними, удалось бы мне предотвратить это?»
Он вспомнил, что у ворот сержант сказал, будто Эксетер пытается убить Розу, однако шериф, которого они встретили, приказал помощнику отвести ее к лорду Эксетеру, а не убить.
«Я веду ее домой», — сказал сержант стражникам, но, похоже, даже не знал про Медфордский дом, и помощь Адриана ему не понравилась. Почему? Возможно, он не собирался вести ее домой. Возможно, лишь искал достаточно темный переулок.
Гвен забрала у Этты полотенце.
— Спасибо. Я сама этим займусь.
Этта кивнула, и, когда она уходила, Гвен жестом попросила ее закрыть дверь.
— Не нужно меня мыть, — сказал Адриан, отбирая полотенце у Гвен, которая села напротив него.
— Нет, нужно. Мне нужно, чтобы у тебя были чистые руки.
Гвен всматривалась в него с выражением, которое Адриан не мог прочесть, — быть может, страхом или тревогой, но также жадным предвкушением. Глядя на это еще недавно прекрасное лицо, он пожалел, что не остался с Ройсом. Хотя бы посмотреть.
— Я хочу попросить об одолжении, очень личном одолжении, — произнесла она серьезным тоном. Облизнула распухшие губы и убрала волосы с лица. — Мне нужно, чтобы ты дал мне свою руку. Я хочу прочесть твою ладонь.
— Что? Как гадалка?
— Да, именно.
В Калисе занимались такими вещами. Их города кишели хиромантами и прорицателями, читавшими будущее по костям и хрустальным шарам. Адриан никогда об этом не задумывался. Он считал, что гадалки говорят туманные вещи, которые можно применить к кому угодно, однако некоторые его знакомые свято им верили.
— Точно. Ты ведь калианка.
Она кивнула.
— Странный момент для предсказаний, тебе не кажется? Мы…
— Пожалуйста.
Казалось, Гвен, всегда такая спокойная и сочувствующая, была в отчаянии. При виде ее избитого лица сердце Адриана дрогнуло.
Он протянул руку.
Гвен схватила его пальцы. Она выглядела напуганной. Он чувствовал, как дрожит ее рука. Она перевернула его руку, расправила и вгляделась в ладонь.
Адриан ждал. На лице Гвен сменялись эмоции: страх, любопытство, изумление, радость, снова тревога. Ее глаза вновь наполнились слезами. Она выпустила его ладонь, закрыла лицо и всхлипнула.
— Что такое?
Он потянулся к ней, и, к его изумлению, она обхватила его шею здоровой рукой и крепко к нему прижалась.
Несколько минут спустя Гвен расслабилась и отпустила Адриана.
— Ты в порядке? — спросил он.
Она кивнула, вытирая глаза. Он ждал долго, очень долго, но Гвен молчала.
— Ничего не хочешь мне сказать?
На одно ужасное, эгоистичное мгновение Адриан представил, как она произносит что-нибудь вроде: «Я с первой нашей встречи хотела признаться тебе, что влюблена вовсе не в Ройса…» И что он на это ответит? Он знал, что хотел бы ответить. Он был очарован ею так же, как и Ройс, но знал, что предать друга будет не просто неправильно или жестоко — это будет смертельно.
Гвен покачала головой, и слабое колыхание черных волос заставило Адриана почувствовать разочарование и облегчение. Вероятно, ее тревога не имела отношения к нему или…
«Ройс!»
Адриан встал.
— Я должен помочь Ройсу.
— Да… да, должен… а он должен помочь тебе.
Глава 18
ВихрьДворянская площадь была пуста — слишком поздно для разносчиков, слишком рано для разъезжающихся с торжества гостей. Огни не горели. Ройс остановил экипаж посреди площади, возле фонтана с каменной статуей короля на вставшей на дыбы лошади. Те немногие, что сидели по домам, предпочли не вмешиваться.
Ройс крепко привязал констебля к статуе: одно запястье — к лошадиной шее, другое — к вскинутому хвосту; шея констебля вытянулась, удерживаемая веревкой, которая обвивала королевскую голову. Широко расставленные лодыжки были привязаны к копытам и не касались земли. Тело его превосходительства висело в нескольких футах над чашей огромного фонтана, где бурлила вода.
Ройс прошелся по кромке чаши, оценивая свою работу. Он избавился от слишком большой куртки и шляпы возницы и надел свой плащ с капюшоном, который развевался и хлопал на ветру.
— Ты не знаешь, что творишь! — крикнул лорд Эксетер немного придушенным из-за петли на шее голосом.
— Вообще-то я думаю, что потрудился на славу. Но не волнуйся, я еще не закончил. Остались
