— Да, — бросил он, резко развернулся, зашагал к замку и скрылся внутри.
— Похоже, твой старик сегодня не в настроении. Интересно, что за шип застрял у него в штанах? Быть может, тебе не стоит снимать шлем, когда пойдешь в казармы… на случай, если он вновь решит заехать твоей головой в дверь.
* * *Гости начали разъезжаться. Первыми уехали те, у кого были маленькие дети, — баюкая на руках сонные свертки, которые поднимали веки лишь для того, чтобы одарить мир капризным взглядом. Гришем махал рукой, и отделившийся от очереди экипаж подъезжал к воротам, чтобы принять пассажиров. Женщина садилась внутрь, супруг передавал ей ребенка, после чего садился сам. Слуга закрывал дверцу, экипаж делал круг по двору и возвращался к воротам, замедляя ход лишь для того, чтобы дождаться сигнала Рубена. Это повторялось снова и снова, и Рубен радовался, что наконец у него появилось дело.
Потом гости начали выходить парами, молодые — рука об руку, пожилые — не глядя друг на друга. Многие громко разговаривали и часто шли зигзагами, хотя по пути на праздник не имели никаких проблем с походкой. Слышался смех, даже пение. Одна очень грузная женщина запела на ступенях замка, и песню подхватили трое мужчин в дублетах, с беззаботно перекинутыми через руку плащами. Они отказывались садиться в экипаж, пока не допоют, и промерзший до костей Рубен удивлялся, как им удается терпеть холод в тонких дублетах и штанах.
К тому моменту как квартет выехал из ворот, основная масса гостей заполонила двор. Возницы знали, что делать. Они выстраивались на мосту, въезжали в ворота, забирали пассажиров и отбывали с отработанной сноровкой, однако очередь продвигалась по одной карете за раз, и множество аристократов в мехах ждали во дворе.
Именно тогда Рубен услышал крики.
Пьяные люди совершали глупые поступки. Смеялись громче обычного, вопили и плакали. Крики и визг не были чем-то из ряда вон выходящим, но в этих слышалась паника. Рубен и Гришем обернулись на звук, который исходил со стороны замка, однако не слишком встревожились. Затем поток остававшихся в замке гостей хлынул через главные двери во двор. Люди вопили и толкались. Пожилой господин упал на землю, уронив свою супругу. Он протестующе крикнул, но никто не обратил на него внимания: все смотрели на замок. Зазвонил колокол — и Рубен понял: что-то стряслось.
Он поглядел на Гришема и увидел на его лице ту же озабоченность.
Мгновение спустя они услышали слово «пожар», а во дворе показались бегущие слуги и некоторые стражники.
— Что происходит? — крикнул Гришем, когда Винс пробрался сквозь толпу к воротам.
— В замке… — он закашлялся, — в замке пожар. Вся эта солома…
— Все выбрались? — спросил Рубен. — Принцесса спаслась?
Он с отчаянием огляделся, но в бурлящей толпе невозможно было кого-то найти.
Кашляя, Винс покачал головой.
— Мы не можем подняться по лестнице.
«Подняться по лестнице…
Королева тоже рано отправилась спать, вместе с принцессой…»
Из высокого окна с громким треском вырвалось пламя, и толпа завизжала.
— Кто за ними пошел? — спросил Рубен.
— Никто, — ответил Винс. — Канцлер приказал всем выйти во двор. Он организует пожарную цепочку. Вся эта солома и сено… внутри настоящий ад.
Уже на бегу Рубен услышал крик Гришема:
— Рубен! Проклятье, ты не можешь покинуть пост!
Пробившись сквозь толпу, он буквально взлетел по парадным ступеням. Из распахнутых дверей валил густой черный дым. Рубен сделал глубокий вдох и нырнул внутрь. Мимо него проскочили еще слуги, прижимая рукава и юбки к лицам. Дым был повсюду, щипал глаза, и Рубен почти ничего не видел, но он не заметил открытого огня и не почувствовал жара.
Он нашел лестницу и начал подниматься, когда встретил отца, быстро спускавшегося вниз.
— Рубен! Что ты делаешь? Почему ты покинул пост? Я же велел тебе держаться подальше от замка!
— Пожар… я услышал, что королевская семья в ловушке, и…
— Твой долг — стоять у ворот! Теперь ты солдат, а не ребенок. Тебя выпорют за дезертирство и, скорее всего, прогонят. Могут даже казнить! И не жди от меня помощи. Теперь ты мужчина и отвечаешь за свои поступки. А сейчас убирайся.
— Но принцесса…
— Принцесса! Ты покинул свой пост ради… — Отец потерял дар речи от ярости. — Ты сейчас же вернешься к воротам, мальчишка! Это приказ!
— Но что сделали для…
— Ничего. Никто не может туда подняться. Королевская семья обречена.
«Обречена?»
Рубен не мог в это поверить. Он стоял, ошеломленный, словно отец снова ударил его, только на этот раз боль и страх были сильнее.
— Нет, — шепнул он. Посмотрел вверх. Он не видел ни огня, ни густого дыма. Что-то у него внутри сломалось. — Нет! — крикнул Рубен и попытался проскочить мимо отца.
Ричард толкнул его назад.
— Я отдал тебе приказ!
Рубен вновь кинулся вверх по лестнице, пригнувшись, когда отец попытался схватить его.
— Не ходи туда!
Рубен перепрыгивал по три ступени за раз. Как и в случае с оруженосцами, он годы пробыл мальчиком на побегушках, в то время как Ричард Хилфред стоял за креслами аристократов, и это давало Рубену преимущество. Добравшись до двери в королевские апартаменты, он опередил отца на несколько десятков шагов. Рубен рванул за большие железные кольца, но дверь не открылась… Лишь мгновение спустя он заметил цепь.
«Зачем запирать дверь… снаружи?»
Рубен все еще пытался разгадать эту загадку, когда отец настиг его и швырнул через коридор.
— Дурак! Не можешь послушать отца! Я отправил тебя на ворота, чтобы ты оказался подальше от всего этого, но тебе непременно нужно убить себя, как твоей матери! Прекрасно. Я с тобой покончил. Выполнил свой долг. Теперь ты мужчина, а не моя ответственность.
— Ты… ты сделал это? — Рубен переводил взгляд с двери на отца и обратно. — Ты закрыл дверь. Ты запер их! — Его глаза расширились: он понял. — Ты устроил пожар! Но твоя работа — защищать их… Почему, во имя Марибора, ты это сделал?
— Я велел тебе не привязываться к ним. Они — зло. Ты можешь пожертвовать ради них жизнью, но попроси в ответ одну маленькую милость — и не получишь ничего. Я бросился на мечи ради него. От короля лишь требовалось сказать управляющему, что твоя мать может продолжать работать служанкой. Или он мог позволить мне жениться на ней, и мы бы поселились поблизости в какой-нибудь заброшенной лачуге. Но нет, Амрат не делает исключений. Если бы сделал для меня — пришлось бы сделать и для других. Поэтому мне пришлось посмотреть твоей матери в глаза и сказать ей… сказать, что я не справился. Убил ее король, но смотреть ей в глаза пришлось мне. — Отец ощерился. — Ты не понимаешь. Как ты можешь понять? У тебя было все — я дал тебе все! Я был сыном торговца оружием — торговца! Я
